Изучение последствий экономической политики и медицинского лечения лежит в области науки. Исполнение правил, поощряющих одни виды поведения и запрещающих другие, относится к религии и политике.
Успехи науки с неизбежностью породили способы подражать науке, которые называют «сциентизмами». Сциентизм — относительно недавний термин. «Оксфордский словарь английского языка» указывает, что это слово появилось в 1877 г. Словарь дает следующее определение сциентизма: «обычай и манера выражения человека науки». Я рассматриваю сциентизм как разновидность обмана и притворства, т.е. состояние, когда неученый претендует на то, что он ученый. Это описание превосходно применимо и к экономистам, и к психиатрам.
В естественных науках — астрономии, физике и химии — закономерности и связи между явлениями формулируют чаще с помощью математических и других специальных обозначений, чем средствами повседневного языка94.
Подражая настоящим ученым, экономисты и психиатры используют (псевдо)научный язык, но не могут отказаться от использования и обычной лексики. Научно-сциентистским языком для экономики является математика, а для психиатрии — нейронаука. Это то, что существует напоказ. Настоящая же деятельность и тех и других лежит в областях политики и законотворчества: экономисты и психиатры побуждают политических деятелей воплощать в жизнь такую политику, которая им благоприятствует. В каждом случае лидеры движения посвящают свою энергию и силы тому, чтобы заручиться поддержкой политиков, филантропов и промышленников, предоставляя обслуживание клиентов менее выдающимся членам профессии.
В этой главе я покажу, что и экономика, и психиатрия, по сути, исполняют политические и теологические функции. Обе дисциплины имеют дело с верованиями и ценностями. Обе поясняют, как люди живут и как они должны жить. Обе прибегают к принуждению и оправдывают это профессиональной риторикой95.
Экономическая теория как риторика и религия
Роберт Нельсон, профессор экономики в Школе общественных отношений в университете Мэриленда, озаглавил свою недавнюю книгу «Экономика как религия»96. Он пишет:
Экономисты думают о себе как об ученых, однако, как я буду доказывать в этой книге, действуют скорее как теологи… основная роль экономистов — выступать в качестве священников современной светской религии экономического прогресса, которая в нынешнем обществе во многом исполняет функции христианства и других религий в прошлом… за фасадом формального экономического теоретизирования экономисты вовлечены в работу по передаче религиозных посланий. Правильно понятые, эти послания состоят в обещаниях истинного пути к спасению в этом мире — к новому раю на земле. Поскольку этот путь пролегает по тропе экономического прогресса и поскольку экономисты — это те (или многие люди думают, что те), кто наделен техническими навыками указать этот путь, именно представителям экономической отрасли, при содействии других ученых — представителей общественных наук, выпало принять на себя традиционную роль священников97.
Этот тезис соответствует моему взгляду на психиатрию как на религию, риторику и притеснение и дополняет его98. Я настаиваю, что медицинская «оснастка», поддерживающая за психиатрией статус целительного медицинского установления, — это миф. Нельсон утверждает, что математическая «оснастка», поддерживающая за экономикой статус науки, — это миф:
Справедливости ради, экономика [как наука] может исполнять ценную общественную роль, не делая сколько-нибудь значимого вклада в понимание хозяйства — «хороший миф», в экономическом смысле, способен работать не только в примитивных племенных культурах, но и в современных обществах. В этом смысле Самуэльсона можно оценить как серьезный научный провал, но великое религиозное и экономическое достижение… если посмотреть вглубь, то «Экономическая теория» [Пола Самуэльсона, 1948] окажется великой религиозной работой, опирающейся на веру в прогресс, а также общепризнанные экономические силы за работой99.
Парадоксально, что не кто иной, как Джон Мейнард Кейнс (1883‒1946), самый известный экономист ХХ в., беспощадный критик австрийской экономической школы и компетентный математик, еще в 1936 г. предупреждал: «Слишком большая доля недавних работ по “математической” экономике представляет собой лишь фикции, столь же неточные, как и исходные предположения, на которые она опирается, что позволяет автору упускать из виду сложности и взаимозависимости реального мира в лабиринте претенциозных и бесполезных символов»100.
94
См.: Michael D. Aeschliman,
95
Thomas Szasz,
96
Robert H. Nelson,
97
Ibid., pp. xv, xx‒xxi, также Robert H. Nelson,
98
Thomas Szasz,
100
John Maynard Keynes,