Не успѣлъ Алексѣй отвѣтить ей, какъ къ ней подошелъ старый генералъ, князь N, и началъ говорить ей о наградахъ и почестяхъ ожидающихъ ея сына. Алексѣй былъ героемъ этого вечера. Онъ очень хорошо и мило игралъ свою роль, тѣмъ болѣе что если, съ одной стороны, сердце его горячо билось надеждой и новымъ для него ожиданіемъ чего-то необыкновеннаго, то съ другой стороны, ему тяжело было разставаться съ матерью и съ кузиной, бывшей почти его невѣстой. Вѣра, какъ бы еще не пробудившаяся къ полному сознанію любви и тревоги, была взволнована не менѣе его, и матери ея пришлось въ свою очередь слышать не мало лестныхъ замѣчаній насчетъ красоты ея дочери -- красоты, сіявшей любовью къ родинѣ и жаромъ чувства, если не гордостью. Глаза ея становились какъ бы больше и синева ихъ темнѣе, а къ этому присоединялась еще вся прелесть простоты; она не знала и не замѣтила что въ этотъ вечеръ ее провозгласили совершенною красавицей. Завтра -- великое завтра -- докажетъ что Алексѣй былъ тѣмъ чѣмъ она такъ желала видѣть его -- героемъ.
ГЛАВА V.
"Гряди навстрѣчу славы".
En vérité un tel peuple а pour boulevard sa
poitrine, et ca fidelité est pour lui une tour de salut.
(La Pentarchie Européenne).
Не успѣла заняться заря слѣдующаго дня, какъ вся Москва поднялась уже на ноги. Можно было подумать что въ ней должна была происходить какая-то огромная ярмарка, и никогда еще не казалась матушка Бѣлокаменная, какъ глазамъ смотрѣвшимъ на нее лишь съ любопытствомъ и ожидавшимъ отъ нея лишь радостей, такъ и тѣмъ которые готовились сказать ей прости навсегда, такою прекрасною и горделивою, въ красѣ своихъ высокихъ башенъ и тысячи златоглавыхъ церквей. Но гордость, радость и исполненіе долга достаются не даромъ, и на этотъ разъ они куплены были дорогою цѣной, цѣной горькихъ слезъ, проливаемыхъ какъ бѣдными женами и матерями солдатъ, не стѣснявшимися открыто выражать свое отчаяніе при отходѣ полка, такъ и высокопоставленными женщинами, плакавшими, подобно графинѣ Зотовой, въ тишинѣ и одиночествѣ. Послѣ очень ранняго завтрака Алексѣй простился со своими. "Алёша! дитя мое, вдовья утѣха моя, моя радость! душа моя!" рыдала его мать; а Вѣра крѣпко сжимала его руки и краснѣла, между тѣмъ какъ онъ прижималъ ея руки безконечное число разъ къ своимъ губамъ. "Воротись скорѣе къ намъ", закричала она ему вслѣдъ, махая платкомъ долго послѣ того какъ онъ вышелъ изъ дому. А потомъ были поданы экипажи, и вся семья поѣхала къ плацу, гдѣ долженъ былъ произойти смотръ полку, отслужено молебствіе и дано солдатамъ благословеніе митрополита. Замятины отправились въ открытой коляскѣ, а мать Алексѣя предпочла ѣхать въ маленькой закрытой каретѣ.
Молебствіе было отслужено въ палаткѣ, раскинутой на мѣстѣ смотра. Вслѣдъ за псалмами и торжественнымъ "Тебе Бога хвалимъ", Филаретъ, митрополитъ Московскій и Коломенскій, выступилъ среди странной и невозмутимой тишины, предъ собравшимся войскомъ. Предъ лицомъ новаго царева полка, стоялъ онъ, низенькій, какъ бы уже отрѣшенный отъ міра сего человѣкъ, одѣяніе изъ золотой парчи не скрывало малаго роста его, также какъ и длинные волосы и борода не отнимали у головы его выраженія рѣшимости и мужества. Въ улыбкѣ его было что-то чарующее, а среди блѣднаго и безстрастнаго лица сіяли блѣдно-голубые глаза, полные необычайной красоты и необычайнаго огня. Глаза эти были не велики и обыкновенно полузакрыты, но когда они раскрывались, въ нихъ появлялась какая-то сила ясновидѣнія, все лицо казалось просвѣтленнымъ, а слабое и щедушное тѣло все какъ будто обращалось въ духъ и чувство.
Духъ его, глубокій, проницательный и великій въ то же время, порабощалъ, повидимому, все что оставалось въ немъ плоти. Несмотря на свой тихій, почти слабый голосъ, онъ пользовался славой удивительнаго краснорѣчія. Онъ пользовался также и всеобщею любовью, и народъ всегда стекался толпами чтобы получить его благословеніе; сегодня же огромная масса людей, какъ гражданъ такъ и военныхъ, собралась на полѣ, ожидая, съ затаеннымъ дыханіемъ, напутственныхъ словъ его.
Послѣ того какъ митрополитъ благословилъ поверженную предъ нимъ толпу людей, барабаны подняли бой, и при чудныхъ звукахъ пѣснопѣнія Коль славенъ нашъ Господь въ Сіонѣ, войско двинулось съ поля, въ сопровожденіи медленно слѣдующихъ за нимъ экипажей.
Дойдя до заставы, оно остановилось,, и толпа двигавшаяся за нимъ была оттиснута назадъ, если возможно, еще большею толпой, хлынувшею ей навстрѣчу. Впереди находилось московское купечество съ своимъ головой, привѣтствовавшее солдатъ хлѣбомъ и солью, между тѣмъ какъ простой народъ кланялся имъ въ ноги, благодаря за то что они шли защищать родную страну.