Въ это время гвардейцы, боевые запасы которыхъ истощилась, начали отступать. Тѣснимые превосходнымъ числомъ, они подались назадъ, оставивъ батарею въ рукахъ непріятеля, обладанію котораго надъ всѣмъ окружающимъ противилась лишь горсть слабыхъ, истомленныхъ, но непреклонныхъ людей.
Русскіе, пользуясь выгодой своего положенія, шли все впередъ, уже не такими стройно сомкнутыми рядами какъ при утреннемъ наступленіи, а въ горячемъ безпорядкѣ побѣды. Нѣкоторые изъ нихъ приблизились къ мѣсту гдѣ лежалъ полковникъ Сенъ-Джонъ, и крики ихъ, въ то время какъ они шли, тяжело ступая, среди кустарниковъ, впервые пробудили его къ сознанію новой и дѣйствительной опасности.
Люди эти были, повидимому, марадёры; съ ними не было офицеровъ, и опьяненные кровью, они не признавали, казалось надъ собою никакой власти. Двое изъ нихъ подбѣжали къ синей шинели, лежавшей, какъ я уже говорилъ, немного направо отъ Сенъ-Джона, и съ криками воткнули штыки свои прямо въ затрепетавшее тѣло раненаго офицера.
При первомъ появленіи ихъ полковникъ Сенъ-Джонъ схватился за револьверъ, рѣшившись защищать тѣло своего брата и выжидая что будетъ, но при этомъ видѣ кровь его разгорѣлась. Въ одно мгновеніе онъ выстрѣлилъ, промахнулся и снова взвелъ курокъ. Въ самое мгновеніе выстрѣла, русскій офицеръ, бѣлокурый молодой человѣкъ, быстро выскочилъ изъ-за куста, крича: "прочь, сволочь!" и пробѣгая мимо, принялъ въ свою грудь пулю назначенную его подчиненнымъ. Онъ взмахнулъ руки вверхъ, испустилъ пронзительный крикъ и палъ тутъ же, между ногами полковника Сенъ-Джона и убитымъ офицеромъ въ синемъ плащѣ. Пуля полковника сразила Алексѣя Зотова.
Опасность еще живаго, но лишеннаго одной руки гвардейца достигла теперь высшей степени. Еще одна минута, и онъ поплатился бы за свои выстрѣлы. Но въ это самое время появилось вдали давно ожидаемое подкрѣпленіе бригадѣ, и приближеніе дивизіи сэра Джорджа Каткерта не только побудило къ бѣгству марадёровъ, но и всѣ русскія колонны, бывшія на вершинѣ кургана, отступили на время, а Каткертъ съ геройскимъ мужествомъ преслѣдовалъ ихъ до подошвы его, гдѣ, какъ извѣстно, былъ пересиленъ ими и убитъ.
Полковникъ Сенъ-Джонъ, избѣгнувъ опасности, остался снова, можно сказать, одинъ. По одну сторону его лежалъ трупъ брата, а по другую, опирался на раздробленный пень, молодой Русскій, изо рта котораго лилась кровь.
-- Попробуйте выпить вотъ это и дайте мнѣ взглянуть на вашу рану. Тамъ вонъ стоитъ одинъ изъ нашихъ хирурговъ, сказалъ по-французски Генри Сенъ-Джонъ, предлагая немного водки своей жертвѣ.
-- Кто это выстрѣлилъ въ меня? проговорилъ юноша по-англійски, произнося не хуже самого гвардейца.
-- Это я. Рана моя совсѣмъ почти помутила мое зрѣніе; вы появились внезапно, и выстрѣлъ попалъ въ васъ.
-- А, теперь понимаю: вы исполняли лишь свой долгъ. Тутъ графъ Зотовъ принужденъ былъ замолчать, потому что кровь, подымавшаяся каждую минуту къ губамъ, грозила задушить его, между тѣмъ какъ воздухъ свободно проходилъ чрезъ отверстіе въ груди.
-- Вотъ она сюда попала, сказалъ онъ, указывая на рану,-- и кажется прошла чрезъ правое легкое, если не ошибаюсь.
-- Попробуйте выпить, настаивалъ полковникъ Сенъ-Джонъ.
-- Мнѣ это не поможетъ, лепеталъ Алексѣй,-- выпейте сами, это можетъ-быть спасетъ вамъ жизнь. Моя, кажется, уже не можетъ быть спасена.
-- Не оставляйте такъ скоро надежду.
-- Мнѣ некогда уже предаваться надеждѣ: смерть уже слишкомъ близка, по крайней мѣрѣ мнѣ такъ сдаётся.
-- Я бы желалъ отдать свою жизнь за вашу. Простите меня!
-- Простить васъ? Да вѣдь то же самое могло случиться и наоборотъ. Я бы могъ сдѣлать то же самое -- это была лишь случайность. Мы оба съ вами исполняли нашу обязанность.
-- Но вы слишкомъ молоды чтобъ умереть.
-- Солдатъ умираетъ какъ скоро настаетъ часъ его. Сдѣлаете ли вы одно для меня?
-- Все что лишь въ моей власти. Все что вы пожелаете поручить мнѣ, я исполню, видитъ Богъ.
-- Исполните одно мое порученіе; но сперва выпейте эту водку. Нѣтъ, нѣтъ, я не стану пить. Это спасетъ вамъ жизнь. Вамъ это нужно, потому что вы, кажется, не такъ слабы какъ я. У васъ только одна рука прострѣлена?
-- Это моя единственная рана.
-- А, ну такъ вы еще поправитесь; вотъ возьмите-ка это. И молодой сотникъ вытащилъ изъ кармана и подалъ Англичанину маленькій кусочекъ чернаго хлѣба и горсть папиросъ. Предметы эти были завернуты въ тонкій носовой платокъ и составляли всю провизію Алексѣя.