Я засыпаю, и весь окружающий мир становится темным. Исчезают краски и тона, обесцвечивается любая цветная растительность, и всё погружается в бесконечную темноту. Но в этой темноте внезапно проблескивает светящаяся синяя точка. Этот маленький огонек держится очень стойко, и темнота не имеет над ним власти. С какого-то момента, меня, как наблюдателя в собственном сне, начинают окружать различные голоса. Голоса звучат отдаленно, и из-за этого совершенно невозможно расслышать хоть одно слово. Порой мне кажется, что они говорят несусветную чушь, но чем дольше я пытаюсь в них вслушаться, тем они становятся ближе и громче.
В определенный момент я понимаю, что голоса накладываются друг на друга, и тогда, когда уже можно хоть что-нибудь расслышать, я всё равно не могу разобрать и одного слова. Речь каждой невидимой марры переплетается с другой, а этих речей становится столько, будто бы на публичном заседании каждая марра решила высказать свое мнение на счет нынешней политической ситуации.
Так продолжается некоторое время. Синее свечение начинает становится всё больше и больше, и в итоге просто пропадает с поля зрения. Темнота его захватывает, и неразборчивый гул из различных голосов исчезает вместе с ним. Пару минут я нахожусь в чистой, абсолютно тихой темноте, пока ко мне не обращается один единственный женский голос. Чистый голос чистой марры.
— Анарел… ты забываешь о себе. Неужели ты думаешь, что ты можешь совладать с собой, когда вокруг тебя происходит так много плохих вещей? Неужели ты думаешь, что протянешь так долго без надлежащего тебе отдыха? Ты берешь слишком много на себя, и это твой единственный порок. Расслабься, слейся с океаном, стань самой водой и обрети спокойствие. Ничто не имеет значения, Анарел. Ты постоянно думаешь, что будет с тобой и окружающей тебя действительностью в будущем, ты постоянно думаешь об утраченных тобой возможностях, погружаясь все дальше и дальше в пучину своего прошлого. У тебя нет будущего, Анарел. У тебя нет даже твоего настоящего. Ты потерял самого себя в тщетных попытках обрести свое счастье. Но всё поправимо, и каждую марру можно простить. Так почему бы тебе не простить самого себя? Разве ты не понимаешь, в чем заключался главный смысл Веры воды, что теперь искажен новыми трактовками?
Синий свет разгорается с небывалой скоростью и силой. Он захватывает каждый сантиметр пространства, искореняет всякую неизвестность и темноту. Вновь везде и отовсюду возникают сотни сплетающихся голосов. В этот момент сна я осознаю, что слышу вовсе не голоса марр. Я слышу единый голос самого океана. Пока я нахожусь в замешательство от этого факта, сон рассеивается, и я просыпаюсь. В этот момент я понимаю, что ночь уже сменилась днем, и мне пора выходить из своего дома или палатки на службу нашей Нэро или для построения около разбитого лагеря.
Я не уверен, нормально ли то, что этот сон повторяется из раза в раз. Одно время я верил в то, что этот сон мне посылала сама Нэро, однако тогда, когда я понял, что она мертва, я больше не мог найти иного объяснения причине его возникновения. Каковы шансы на то, что это со мной говорит мое собственное подсознание? Что ты думаешь, мой дорогой друг?
У Прокула есть правитель, Инимикус. Это стало для меня открытием, ведь ранее я думал, что в этом городе власть находится в руках духовных деятелей и церкви, подобно Паксу. Похоже, именно он в ответе за всё то, что происходило в нашем городе, когда Язычники пытались заполучить гроб Нэро. Об этих событиях, кстати, не знал даже сам Еретик.
Во время нахождения в своем временном жилье (общежитии для мигрантов из Пакса, если быть точнее), мне пришло письмо, адресованное мне ассистентом Инимикуса с просьбой прийти к нему в ближайшее время. Это предложение меня очень заинтересовало, да и правда говоря я хотел отдалиться от суеты и неопределенности жизни, занявшись каким-нибудь делом. Потому в тот же день я решил ответить на просьбу Инимикуса, и заявился в штаб Прокула.
На входе, подобно высшим стражам, стояли двое хилых стражников, что сначала не пропустили меня внутрь штаба, и оказался я внутри только тогда, когда я показал им полученное мною письмо с подписью ассистента Инимикуса. И даже так они сопроводили меня недовольным взглядом, думая, что я способен совершить какое-нибудь преступление. Но даже если бы я и задумал осуществить нечто подобное, я уверен, что такая важная личность, что живет в самом центре города в своем личном штабе, под стать своему статусу защищена.
Я поднялся на указанный в письме этаж, и проплыл в комнату, соединяющую приемную и кабинет самого Инимикуса. В приемной сидел уже упомянутый ассистент.