— Ты помнишь меня? — переспросил я у Моркер, когда мы вернулись к ней в лечебницу. Она начала перевязывать мне руку.
— Не помнить… — дрожащим голосом ответила она. Она была напугана.
— Случилось что-то плохое. Я начал умирать наяву от укусов нимф, которых вы зовете троглоделлиями. А когда понял, что меня уже настигла смерть, внезапно услышал твой голос, приводящий меня в чувства. Когда я проснулся, то весь тот ужас, что я испытывал во время того, как меня пожирали живьем… он пропал. Будто всё это действительно происходило во сне. Ты мне поверишь?
Моркер задумалась, но все равно была насторожена.
— Почему ты обвинять Василиск? Что Василиск сделать?
— В этом и проблема. Я не знаю, что со мной произошло. А она знает, и я намерен докопаться до сути.
— Тебе доверять? Можно?
— Нужно.
Она закончила перевязывать мой раскрывшийся перелом, и посмотрела мне в глаза. Её глаза были такими же черными, какова была вся абиссальная зона.
— Василиск… марры… Василиск не марра.
— Это я знаю. Об этом она мне сама всё рассказала.
— Что? Василиск рассказать о себе тебе?
— Да, так уж вышло что… в моем сне… она открылась мне о какой-то тайне своего прошлого. Я не слушал её, ведь был погружен в свои размышления. Это было ошибкой, ведь она поняла, что мне не интересен её рассказ. Она говорила и о том, что у неё есть для меня какое-то дело. Но в чем заключается это «дело», я так и не узнал. Потому что она меня выгнала.
— Что Василиск рассказывать? Прошлое…
Я дважды подумал, стоит ли раскрывать секреты Василиск, и решил всё-таки о них рассказать. Я рассказал всё, что думал и думаю о Василиск, о её предназначении, о её прошлом, о том, кто она такая, и почему продолжает защищать изначальное существо. Правда тему зараженного изначального существа раскрывать не стал. Мало ли.
Моркер слушала меня с интересом, но с какого-то момента лицо её стало пугливым, боязливым, и каким-то неестественно грустным.
— Василиск мать Моркер. Василиск научила Моркер использовать обереги, руны… Научить лечить марры… Научить жить как знахарь… И теперь Моркер узнавать о твоих словах. Моркер расстроена, очень…
Возможно о чем-то стоило и промолчать. Но в тот момент мне самому хотелось выговориться.
— Скажи, а уже бывали такие случаи, похожие на мой? Когда марра просыпается от кошмара, где её пожирают троглоделлии.
— Много было. Много есть. Такие кошмары можно лечиться, но Моркер не лечить.
— От них можно избавиться? Я не думаю, что это был последний раз, когда я просыпаюсь здесь, а ты меня не помнишь. К тому же…
— Нельзя, нет. Нельзя лечиться. Моркер не лечит такие.
— Но почему?
Моркер продолжала смотреть мне в глаза.
— Это не кошмар, марра поверхностные воды. Это явь. Это правда. Не знать, как сказать.
— В каком смысле? Как это понимать?
— Василиск помогает маррам забыть свои прошлые. Терзания прошлые. Когда тебе плохо Василиск дарит тебе такой сон. Он вещий, он настоящий.
Я ожидал, что Моркер продолжит свои слова, но она начала заниматься сбором моллюсков со стен пещеры. Теперь я понял, почему глубоководные марры такие отчужденные. Им просто стирают прошлую память, оставляя на её месте пустое место.
Я тронул её за плечо, и развернул к себе.
— Ты должна меня послушать, Моркер. Мне нужно выбраться отсюда. Выбраться для того, чтобы узнать, какова была моя прошлая жизнь, когда я ещё знал, кем была Жрица Нэро. Я предпочту остаться в своем прошлом, но на поверхности, нежели чем жить в будущем, но в этих темных водах.
— Марра хочет? Марра должна остаться здесь. Должен остаться. Только здесь еда. только здесь безопасность. Скоро случится плохо. На поверхности будет плохо. Василиск должна была тебе рассказать об этом.
Хоть Василиск мне об этом и рассказывала, я всё равно настоял на своем. Если бы был хотя бы один минимальный шанс вырваться отсюда, я бы незамедлительно его использовал. Использую сейчас.
— Я хочу этого. Ты даже не понимаешь, насколько сильно я этого хочу. Я не хочу жить в вашей утопии, где мыслями каждой марры правит Василиск, существо, которое не имеет никакого отношения к нашему океану.
Моркер могла бы на меня обидеться, но она этого не сделала. Кажется, она и сама начала сомневаться в правильности действий Василиск.