— Странно. Из раза в раз наши пути расходятся и сходятся вновь. Ты не считаешь все наши встречи предопределенными? — сказала она своим безучастным голосом.
— Мне кажешься странной только ты. Зачем ты явилась ко мне во сне на этой раз?
— Это не я явилась тебе во сне. Это ты явился ко мне в мой сон. Проник в моё сознание только потому, что наши пути снова переплелись. Ты не видишь этих путей, они не существуют в реальном мире. Но они существуют в мире снов. В моем мире.
— Я не хочу иметь с тобой никакого дела. Ты мне не интересна, какой бы ты информацией не располагала. Мне всё равно до твоих чар и магии.
— Тебе придется иметь со мной дело. Это указ. Это судьба. Я бы тоже не хотела поручать такое важное задание такой бессмысленной марре, как ты. Но кроме тебя в Биимуне не будет никого, кто смог бы мне помочь. Есть одна девушка, но она будет помогать тебе, а не мне. Она — лишь посредник посредника.
— Что? В Биимуне кто-то есть? — спросил я настороженно. Я ожидал какого-то подвоха, хотя понимал, что его быть не может.
Василиск сжала в руках тельце моллюска, и тот перестал светиться. Всё было окружено темнотой. Через несколько секунд свет появился вновь, и нового светящегося моллюска держали уже другие руки. Руки живой, настоящей марры. Не робота.
Она была красива. Совсем как Фифиан, но ростом немного выше. Увидев её, я потерял способность говорить, либо просто не хотел разрушать сладкую тишину. Она была не без закаленного характера, и это же отражала её внешность: где-то зиял лишний шрам, где-то плавники были надорваны, а на кончике хвоста были какие-то уже заживающие раны.
Возник голос Василиск. Но я уже не помню, о чем она говорила. И вряд ли хоть когда ни будь вспомню.
Город Биимун уже виднелся где-то вдалеке. Осло начал вести себя немного странно, несдержанно и тревожно. Казалось, что эти далекие здания его очень сильно беспокоят. Эти чувства нарастали по мере приближения к Биимуну, да и мне самому уже сало как-то страшно входить в его окрестности. Но теперь разворачиваться назад было поздно.
Этот город уже давно был покинут всеми маррами. Здания выглядели шаткими и ненадежными, все они были захвачены разнообразной растительностью. В окрестностях Биимуна не было совершенно никого, а экосистема была полностью разрушена. Растения одержали победу над живыми существами, которых здесь совсем не было. Это было странно.
Спустя пару минут я уже разглядел гигантскую расщелину, подобную той, что уничтожила весь Прокул. Свет не доставал до её дна, и в ней царила темнота. Вглядываясь во тьму, я не нарочно вспомнил о том, что в подобной расщелине уже видел то, чего не должен был видеть никоим образом. По пути в Прокул наш отряд наткнулся на такую же расщелину, только вот она находилась совсем далеко от обоих городов, и навряд ли была создана изначальным существом. И увиденный на тот момент силуэт глубоководной марры уже мог говорить о том, что они живут именно в таких расщелинах. Эту теорию я проверять никак не хотел. Хватит с меня этой неприветливой и загадочной абиссальной зоны.
Но я отвлекся. Пока я рассуждал об этих расщелинах, Осло вырвался из моей хватки, и устремился в одну сторону. Напролом в центр Биимуна. Я еле его догнал, и успел перехватить за поводья. Что-то было в этом городе такое… аутентичное. Что-то, что манило Осло.
Сезон 9. Увядший город
Мёртвый город встретил нас с Осло радушно. Потому что он был мёртвый.
Ни марр, ни рыб. Никого. Я-то думал, что это в разрушенном Прокуле было слишком тихо. Оказалось, что нет. Жизнь в Прокуле осталась. А здесь жизни нет.
Меня охватила тоска по дому. Но теперь то, что осталось от Биимуна, было моим новым домом. Новое чистилище для моей души вечного скитальца. Новая потерянная история о том, как марра попыталась пойти против своей собственной сущности. Меня никто не будет помнить. Больше некому меня помянуть. Дерраниал, разве что… но тот наверняка думает, что я уже давным-давно мертв.
А я тут! Живой, целый, невредимый… Шрамы прошлых битв меня лишь украшают. Они не портят моей внешности, но явно говорят о том, что мой дух всё ещё не сломлен. И вряд ли будет сломлен в ближайшее время. Такова моя судьба.
Биимун был опрятен. Красивые улочки проходили между домами на сваях, разными рыбными фабриками, многочисленными церквями и базарами. На базарной площади стоял памятник, на котором был изображен основатель этого города — он был лишен головы. Голова лежала у его ног, как бы намекая на то, что и сам Биимун уже лишился своего величия и уготованной ему вечной жизни.