– Бред. Сущий бред, – она сбросила капустный лист с головы, выбралась из-под пахнущего собакой шерстяного одеяла и встала. – Так не бывает. Нет-нет, так не бывает. Не может быть!
Хихикнув, девушка остановилась перед столиком травника. Инвентарь, хранившийся там, не поддавался описанию. Слишком много всего: глиняные миски, конверты, перья, пучки трав, мох всех цветов радуги, сухой папоротник, медовик, зерна, крохотные бутоны, корешки, лепестки, ступки, пестики, пара стеклянных колб разной степени замызганности.
– Твою мать! – внезапная догадка заставила девушку вскипеть. – Так вот оно что! Так вот куда меня карга велела завести! Подельники ее, небось! Ну точно, и травы для старухи собирают здесь… Хорошо, хорошо.
Она схватила метлу и приготовилась ждать.
Вернувшийся мужичок был встречен ударом, пинком и затрещиной. Все это сопровождалось отборной бранью, мастерство в обращении с которой Соня отточила во времена честных трудов на заводе.
И девушка перестаралась. После очередной эскапады травник вдруг без чувств повалился на глиняный пол и замер, едва дыша. В тот миг было не до жалости. Распаленная, Соня выскочила на улицу. Ее распирало от уверенности, что за дверью будет самая обыкновенная захолустная деревенька, коих на ее родине хватало, или поселение особо пришибленных староверов, куда спроворила ее старуха.
Но девушка ошибалась.
Ноги заскользили в грязи, в нос шибанул одуряющий смрад навоза и сырости. Соня стояла посреди громадной лужи, которую окружали хибары. Некоторые клонились к земле, иные вовсе выглядели заброшенными, но в каждой горел свет, а из труб курился дым. У коновязей, под новенькими дощатыми скатами, стояли кони и ослики. Несмотря на морось и ветер всюду снова люди. И вот они уж точно не походили на сониных современников.
Попятившись, девушка ввалилась в хижину. Уселась на лавку и обхватила голову руками. Сердце колотилось, лоб покрыла испарина.
– Ты что со мной сотворила, чума?! – прокряхтел травник, поднимаясь. – В глазах потемнело, слабость такая навалилась, что едва не помер со страху! А ну-ка, проваливай подобру-поздорову, пока наемников не кликнул…
Скрипнула дверь. В помещение вошел, принеся с собой запах ладана, невысокий мужчина в нелепой накидке. Он поклонился и сбросил капюшон.
– Мир твоему дому, лекарь.
Старик шумно засопел. Затем уселся рядом с Соней и тоже поклонился:
– И тебе, божий человек. Ты-то чего забыл в этой дыре?
– Таков уговор, – монах улыбнулся. Зубы у него были ровные, белые, а лицо чистое и бледное, словно никогда не выходил на солнце. Соня почувствовала, как от этого человека толчками расходится тепло. – И, насколько понимаю, не зря сюда заглянул.
Его любопытные глаза остановились на Соне. Некоторое время он просто смотрел, а потом покачал головой и выдохнул:
– Скверное дело.
– Не то слово! – тут же поддержал его лекарь. – Эта бестия меня околдовала! Едва в чурбан не превратила!
– Да ты и есть чурбан! – рыкнула девушка. – Возомнил невесть что и никак не угомонится! И вообще – где я? Что это за место? Как я здесь очутилась?
Монах набросил капюшон и протянул руку.
– Иди за мной.