ы по-хорошему отлежаться три-четыре дня, но разве ее удержишь? Даже мастера махнули рукой, когда она продолжила нарушать постельный режим. Соня подала ей кувшин воды и чарку. Тун, время от времени делая маленькие глоточки, принялась рассказывать. - Нашла про нашего пленника кое-что! Хейзор раньше был пристанищем ордена охотников на магов - поэтому на стенах можно найти высеченное изображение перекладины для висельников... Это объясняет, откуда тут казематы. Как замок ордена стал школой - не знаю. И откуда мастера взялись тоже непонятно. Записи я отыскала в сводке общины мукомолов. Они жаловались, что зима будет голодной «из-за монстра, что словами поля выкашивает...» Соня вздрогнула. Подруга ободряюще похлопала ее по плечу и продолжила. - Затем общинники пишут, что поганца изловили охотники. И полегло их немало. Но «говоруна» скрутили, а подельников его на «перекладины отправили». Повесили, думаю. Мага отправили в каталажку, затем судили - сам королевский советник приезжал! - злодею вырвали раскаленными щипцами язык и скормили птицам. Потом вроде как казнили, но... Выходит, не казнили его! До сих пор сидит, гад, в казематах. Вот только лет ему должно быть крепко за сотню... интересно, возможно такое? Девушка надеялась, что невозможно. Не хотелось верить, что такое страшилище обитает где-то рядом, да еще и дар у них схожий. Тем не менее, стоило это взять на заметку. - Джосев по своей воле полез к нему? - тихо спросила знахарка. Соня написала ответ. - Вот и я так подумала, что это оккультисты его науськали. Зря король и мастера с ними цацкаются, они пострашнее магов. Мы, по крайней мере, от природы такие, а эти все норовят в темных делишках измараться, манифесты пишут, народ баламутят, грозят бедами... тьфу. Утомилась я, можно прилечь? Соня указала на кровать, а затем принялась собирать и разглаживать исписанные листы. Звуков набралось с полсотни, даже парочка слов образовалась. Правда, не на ее родном языке, а на местном, но все-таки. Осталось лишь показать плоды изысканий Стелле и надеяться, что та, наконец, разрешит снять швы. Очень уж хотелось посмотреться в зеркало... впервые за полгода. К круговерти четырех яблок прибавилось пятое. Румяные плоды взлетали все выше и выше, а чернявый парнишка под галдеж выпивох расхаживал по залу, не прекращая жонглировать. Отпускал шутки, припадал на колено, пританцовывал. В следующий миг выхватил из-за пояса нож и подкинул вверх - народ ответил на это изумленным вздохом. Вскоре к первому ножу присоединился второй, за ним третий. Жонглер осторожно поднялся на лавку, поддел острым носком сапога оловянную кружку, запустил в круг пляшущих под потолком яблок и клинков... Захватанные мелкие монеты, ломти хлеба и сладкие клубни полетели в шляпу, с которой обходила столы рыжеволосая спутница жонглера. Представление явно удалось, и пару дней паренек и девушка голодать не будут. Она ослепительно улыбалась щедрости зевак и казалась удивительной красавицей. Но Сунгерна сие действо интересовало мало, он пытался согреть окоченевшие пальцы, обхватив очередную кружку с хмельным медом. Искоса поглядывал на приоткрытую дверь в кладовку. В узком темном проеме бледнело лицо жуткой человекообразной твари, которая неотрывно таращилась в их сторону. - Прибить ее, как думаешь? - предложил рыцарь. Музыкант покосился на шестопер. В отличие от большинства королевств протектората, в Унгерфорсте разрешалось ходить с оружием не только по улицам, но и заносить его в таверны. - Было бы неплохо, - Сунгерн прикинул, в каком виде можно представить бой рыцаря и чудовища в таверне - выйдет неплохая песня. Затем вспомнил, что на его шее висит глиф, а это куда как большая ответственность, чем сложение песенок. Да и лютни у него нет... - Ну, так что? - сир Марк почесал щетину и кивнул в сторону кладовки. - Пей мед. Мы слишком долго шатались на ветру, нужно как следует прогреть косточки. А тварь... если увяжется за нами, зашибем. Не сунется следом - и вовсе хорошо. - Трусишь? От страха на выпивку налег? - Но-но, оскорбить вздумал? - музыкант насупился. - Готов прямо тут принять бой. Один! Но, увы, теперь меня сковывает долг. А вот видел бы ты меня в лесу или у деревенской стены ночью... Ведьмы десятой дорогой обходили. Многие отведали моих вил, многие. - А если чудовище убьет кого-нибудь? - не унимался рыцарь. - Ребенка или девушку? Разве твой долг не состоит в том, чтобы защищать от сил зла слабых? - Мой долг - хранить глиф. Поверь, если нас убьют - станет гораздо хуже, ведь найти подобных храбрецов почти невозможно! Ты пока не понимаешь всей важности моей ноши... - Он покачал головой, а затем принялся жадно пить подостывший вкусный мед. Сунгерн и сам пока не до конца понимал важности глифов, но, судя по тому, как трепетно относились церковники к носителям, вряд ли речь шла о пустяках. Тем не менее, было бы очень неплохо проявить себя в городе, показать, птица какого полета посетила столицу... Да и произвести впечатление на рыжую деву хотелось, это не яблоки с ножами в полоток кидать! Мед взбудоражил, распалил кровь. Отец Сунгерна говаривал, что хмель обнажает пороки человека, но что понимал этот старик с мозолистыми ладонями и вечно грязными ногтями, который дальше сохи ничего в жизни не видел? - Ладно, - музыкант хватил ладонью по столешнице. - Пойдем, проучим тварь. Негоже защитнику человечества уклоняться от боя! Сир Марк с готовностью кивнул, ухватил палицу и поспешил к двери. Музыкант тоже подскочил, вооружился кружкой, побрел следом. Он явно недооценил крепость здешнего меда и переоценил собственные силы. Рыцарь, не обращая внимания на возмущенные вопли трактирщика, плечом вышиб дверь и ввалился в полутемное помещение. Сунгерн влетел следом, гаркнул: - Тебе не уйти, тварь! - А я и не собираюсь уходить. Среди мешков, бочонков, ящиков и лиан кровяной колбасы мелькнуло тощее тело, закутанное в черную ткань. Рыцарь махнул шестопером, угодил по бочке. Пиво с шипением и свистом хлынуло на пол, заливая рис и злаки. Уловив краем глаза движение, Сунгерн запустил кружкой. Попал в стену. Недоуменно заозирался в поисках оружия - ничего подходящего не подвернулось. Не кровяной же колбасой чудовище колотить? Тем временем сир Марк вновь попробовал отоварить нечисть, и опять промазал, едва не переломав подпирающий потолок столбец. Мерзкий смешок разрезал полумрак. В дверях появились хозяин и пара вышибал с дубинами. - Я носитель глифа, - поспешно принялся объяснять Сунгерн, сунул руку за ворот... Хлесткий удар бросил его в проем, прямо в объятия трактирщику. В глазах потемнело, спину пронзила боль. Музыкант жалобно вякнул, обмяк в крепких руках. Мужик выругался, швырнул Сунгерна на пол, а затем дал команду вышибалам. Сир Марк, наконец, умудрился хватить чудовище по ключице, задел лишь по касательной, слишком сильно вложился в удар, чтобы сохранить равновесие. Ноги заскользили в пиве. Тварь покачнулась, бросилась на него. Когтистая лапа разорвала кольчугу - звенья заскакали по полу. Марк охнул, ответил обратным ударом, тут же дернул руку обратно к себе и нанес второй. Не самая сложная связка, хотя достаточно эффективная. Нечисть приняла обе атаки, закачалась. Казалось, сейчас вот рухнет, а она кинулась на паладина, клыки сомкнулись на его плече, прокусили толстую рубаху, вырвали кусок мяса. Фонтан крови ударил в потолок... Тут бы и настал конец Марку, но в дело вмешался хозяин и его вышибалы. Вспотевший от страха мужичок сунул факел в морду чудовищу. Оно занялось пламенем, как ворох пересушенного сена, противно завизжало, брызгая слюнями. Молодчики принялись охаживать тварь дубьем, ломая кости и вбивая в пол. Один поднял шестопер рыцаря и размозжил чудовищу голову. За всем этим отстраненно наблюдал Сунгерн. Лежа на боку, он чувствовал, как немеет спина, намокает от крови рубаха. А потом в глазах потемнело от боли. Рыцарь валялся рядом, ловил ртом воздух, и не мог пошевелиться. - У-у-у! Учинили разруху, суки такие! - заорал хозяин таверны. - Лекаря! Лекаря сюда! И церковников! Тьфу, что за жизнь пошла... даже в кладовке погань шныряет всякая!