ким приступом боли, теперь Ловкач будто вновь оказался в лапах инквизиторов. Спустя вечность, его попустило. Парень уставился в потолок... на караваны подвешенных к балкам рыб. Он вдруг понял, что прекрасно видит в темноте, может разглядеть даже чешуйки, плавники, помутневшие от соли глаза. Одежда от пота промокла, будто он только выбрался из реки. Дыхание стало громким, тяжелым и захлебывающимся, как у старика. Род встал, на дрожащих ногах подошел к стене и вновь прижался к холодной кладке. Разгоряченная кожа пошла мурашками. - Что это было... - пробормотал он. - Свобода. - Голос раскаленным гвоздем вонзился в мозг. Ловкач покачнулся и чуть не грохнулся на пол, кое-как сполз по стене. Уселся, обхватив голову руками. Мелвиль! - Да, мальчик, я здесь. Дверь задрожала, замок с тихим стуком упал на землю. Скрипнули петли. В лунном свете было хорошо видно сгорбленную звериную фигур, входящую в амбар. - Ты обратился, Род. Стал тупым зверем, теряющим рассудок. Жрешь падаль, лакаешь кровь коз и баранов, но так и не пробовал лучшего лакомства - человеческого мяса, - малефик выглядела все так же жутко, а изуродованная огнем морда и вовсе внушала трепет. - Не передать словами, насколько это сладко - разорвать брюхо визжащему человеку, вытянуть кишки, проглотить сердце, растерзать ливер, и лишь затем сомкнуть клыки на глотке. Один раз попробуешь - и никогда не захочешь ни воды, ни меда, ни жаренного мяса. Род поморщился. - Я, может, и стал оборотнем, но человечину жрать не собираюсь. Господь сделал коров и кроликов слишком вкусными, чтобы отказываться от этого... Короче говори - шли бы вы в задницу, леди. Он пока не решил, что будет делать. Кинуться на Мельвиль, забить кулаками? Не выйдет. Малефика и днем еле-еле удалось победить, а при лунном свете это все равно что пытаться набить морду урагану. - Как и все юнцы, ты глуп, - сладкий женский голос лился из зубастой пасти. - Малефиком тебе не стать, не надейся. Хотела было тебя изуродовать, заставить мучиться... но, увы, кое-что изменилось в мире. Это я остановила твое оборотничество. Твоя шкура принадлежит мне, могу сотворить с ней все, что заблагорассудится. И, поскольку я - верный союзник, мой властелин рассказал, как иначе привязать к себе смертного. Фамильяр. Сколько безысходности, покорности, сломленной воли в этом слове... ох, даже под хвостом намокло, настолько это волнительно. Его не произносили со времен Второй Эпохи, и пора ему вернуться в наши уста, Род. Ты станешь первым. - Что это значит? - парень облизнул губы. Каждый выигранный разговором миг приближал его к возращению Норгрима. - Свободу. От волчьей плоти, но не от моей воли. Я вновь сделаю тебя человеком... не совсем обычным. Станешь для меня сосудом силы, помощником, охотником, рабом. Тебе не по душе быть зверем? Могу понять. Тогда соглашайся, либо умри. Она рванула вперед, повалила его на пол. Над лицом Рода нависла волчье рыло. Все. Теперь точно все. - Лишь твое согласие даст мне власть, а тебе - свободу. В голове всплыл образ огня из историй Норгрима. В нем можно сжечь любое проклятие? Почему бы тогда не нагрести полные карманы? Подталкивая к нужному решению, когти разорвали ему бедро, погрузились в мясо. Род заскулил от боли. - Я согласен стать твоим фамильяром! Все что угодно! Хватит, умоляю! По амбару разлетелся тихий смех. - Тогда выпьем. Она вволокла в помещение истерзанный труп. Голова парня болталась на жилах, левая рука заканчивалась огрызком. Судя по одежке бедолаги - из местных. - Потроха вынем потом, - деловито буркнула Мелвиль, облизнув губы. - Подставляй ладони. Род замялся. - Ладони, ублюдок. Не серди меня. Малефик выцедила немного крови из трупа, затем полоснула себя по запястью и уронила несколько капель Ловкачу в ладони. Тот дрожал от страха и жалости к себе, и все же терпел. - Пей. На вкус было как все смертные грехи разом. Род ощущал себя далеким от мира, будто наблюдал за всем со стороны, и хотел бы помешать происходящему, но - увы. Воли не хватало. - Славно. Ты - мой. Освобождаю тебя от звериного рабства, чтобы ты, Род, мог служить нашему повелителю в человеческом облике. Нес его волю туда, где светит солнце. Туда, куда святость не пускает оскверненных. Теперь я вырву сердце юнца, и ты его прогло... Удар был страшной силы. Роду доводилось махать кулаками, но до этого момента никогда он не делал этого настолько яростно. Челюсть Мелвиль съехала в сторону, пара клыков упала на пол амбара. Ловкач повалил тварь, наподдал ногой, и что было мочи побежали прочь от амбара. Она не отстанет. Теперь уж точно! Ритуал был не завершен, но парень чувствовал себя совершенно по-другому. С этим он разберется позже, а пока - прочь! Вой разорвал воздух.