Приятель сообщил ему, что президент этим вечером дает обед, а завтра отправляется в предвыборный вояж на Средний Запад. Вернувшись, он посетит церемонию в Нью-Йорке в память одинадцатого сентября.
– Мне нравится, как вкалывает наш босс, – заметил Алекс.
Большинство президентов США натирали мозоли на заднице, сидя двенадцать часов в день за письменным столом, а затем, облачившись в смокинг, отправлялись на одно из вашингтонских сборищ. Покончив с этим столичным тустепом и вернувшись в свои резиденции, они почти до рассвета сидели на телефоне. Впрочем, в истории страны бывали и такие президенты, которые целый день прогуливались по парку и отходили ко сну вместе с птицами. Алекс считал, что пост главы исполнительной власти создан вовсе не для прогулок.
Проходя через парк Лафайет, он страшно удивился, увидев свет в палатке Стоуна. Неужели он нашел наконец существо, с которым можно поговорить?
– Оливер? – негромко позвал он, остановившись возле палатки.
Полог откинулся. Но это был вовсе не Оливер Стоун.
– Простите, – сказал Алекс, – я ищу…
– Агент Форд? – Незнакомец вышел из палатки.
– Оливер!
Стоун улыбнулся и потер ладонью гладко выбритый подбородок:
– Каждому человеку время от времени надо начинать новую жизнь.
– Я к вам заглядывал вчера вечером.
– Адельфия мне говорила. Мне очень не хватает наших шахматных матчей.
– Боюсь, я вам не соперник.
– С годами вы играете все лучше, – великодушно откликнулся Стоун.
В то время, когда Алекс нес службу в отряде охраны президента, он, если позволяло расписание, каждый раз навещал Стоуна. Поначалу он это делал, чтобы предотвратить возможное возникновение проблем вблизи Белого дома, поскольку считал врагом каждого, кто находился на расстоянии мили от резиденции, не имея на лацкане значка агента секретной службы. Оливер Стоун в этом отношении исключением не был. Самым интригующим было то, что он, похоже, являлся человеком из прошлого. До Алекса доходили слухи, что Стоун когда-то находился на государственной службе, и Алекс изучил все доступные ему базы данных, чтобы почерпнуть хоть какие-нибудь сведения о нем. Но никаких сведений там не оказалось. Он не искал под именем «Оливер Стоун», понимая, что это всего лишь псевдоним. Вместо этого Алекс незаметно снял отпечатки пальцев этого таинственного типа и прокрутил их через электронные идентификационные системы Федерального бюро расследований и вооруженных сил. Не обнаружив ничего, он обратился к другим военным банкам данных, к компьютерным файлам секретной службы и всем иным известным ему хранилищам информации. Результат оставался по-прежнему нулевым. Выходило, что, с точки зрения правительства Соединенных Штатов Америки, Оливера Стоуна просто не существовало.
Проследив как-то за ним до самого его коттеджа на кладбище, Алекс обратился в церковь, которая выделила Стоуну это жилье, но и там ему толком ничего не смогли рассказать, а на то, чтобы делать какие бы то ни было официальные запросы, у Алекса не было законных оснований. Тем не менее он не раз наблюдал, как Стоун работает на кладбище, а однажды, когда тот ушел, даже вознамерился тайком обыскать коттедж. Но, вспомнив, каким Оливер Стоун обладал внутренним достоинством и насколько искренне держался, Алекс от этой затеи отказался.
– Итак, зачем я вам понадобился? – спросил Стоун.
– Да я просто проходил мимо. Адельфия сказала, что вы на каком-то собрании.
– Она обожает сгущать краски. Я всего лишь встречался на Эспланаде с друзьями. Мы любим побродить вечером. – Он немного помолчал. – Как идут дела в Вашингтонском офисе?
– Рад, что снова могу заниматься расследованием.
– Я слышал, что погиб один из ваших коллег.
– Да, – кивнул Алекс. – Патрик Джонсон. Он работал в Национальном центре по оценке опасности, но я вовлечен в это дело, поскольку Джонсон находился в двойном подчинении, включая нашу службу.
– Вы вовлечены в дело? Означают ли эти слова, что вы участвуете в следствии?
Алекс не знал, что ответить. Причин отрицать свое участие у него не было никаких. Строго говоря, расследование не считалось секретным.