— Скромный подарок. Считайте моей долей за проигрыш в испытании, — Владимир усмехнулся. — Спорят только дураки и подлецы, поэтому официально заключать пари было бы опрометчиво или бесчестно, но я все же надеялся на победу.
— Это честь для меня — поучаствовать даже в таком негласном соревновании с магистрами Псимагии. Благодарю вас за возможность и подарок, — приняв зонт, я помахал Машке, чьи ушки показались из-за двери, и направился с Пушкиным на улицу.
— Как спалось на новом месте? Все ли вам нравится?
— Все отлично, не извольте беспокоиться, — вежливо ответил я, стараясь потихоньку перенимать настрой общения в местных кругах.
— Отрадно слышать, — Владимир еле заметно кивнул. — Вы не против недолгой прогулки? Я бы хотел поговорить по пути, и вместе с тем это крайне замечательная возможность показать вам территорию.
— Не против, даже за. Разве что погода немного волнует, — я глянул на пасмурное небо, но Владимир с таким восторгом улыбнулся, посмотрев на тучи, что я понял — осень ему очень даже по душе. Возможно, для гидромагов дождь является чем-то особенным, приятным сердцу. По крайней мере, колдовать действительно легче.
— И мглой волнистою покрыты небеса, Петр Константинович, — сказал Владимир. — На территории есть и другие постройки, поэтому в случае нежданного ненастья у нас будет возможность скрыться под крышей.
— Тогда не вижу причин отказываться.
Пушкин снова кивнул. Пройдясь по мощеной плиткой дорожке, мы вышли на асфальтированную дорогу, ведущую куда-то вглубь плодовых рощ. Дорога не была большой, скорее уж ее использовали для транспортировки фруктов и прочих даров природы, хотя тут и там встречались лавки и фонари с шарами биолюминесценции.
— Как вам вчерашнее испытание? — решился наконец-то Владимир, глянув на меня с любопытством.
— Неплохо, мне даже показалось, что Матвей несколько утомился развлекать столь настырную публику, как я.
Пушкин достал платок и элегантным движением протер лоб, после чего поправил цилиндр. Забавно, что цифры уровня было видно даже через столь массивный головной убор.
— Понимаю. Выходит, Матвей с вами познакомился. Ожидаемо, но все равно весьма волнующе! Понимаете, Пётр Константинович, Матвей давно сотрудничает с нашим Родом. Когда-то давно он был грозным представителем чуди, но наши предки смогли его успокоить и заключили нечто вроде договора. Матвей немного ленится, однако сильные кудесники могут произвести на него впечатление, тогда он и делится историями.
— Насколько мне удалось понять, он готов рассказывать свои истории в обмен на чужие, — осторожно добавил я.
— Да, и так тоже. Но вы не можете быть уверенным, рассказал он правду или нет. Многие сказочники готовы удивить Матвея фантастическими историями, но только истинный рассказ тронет его сердце. Однако редко кто может похвастаться десятками невыдуманных историй, причем достаточно увлекательных для столь умудренного слушателя, как котик, проживший не одну сотню лет.
— Получается, эманации и гении — выдумка? — добавил я.
Пушкин не подал виду, хотя легкая улыбка все-таки проскользнула.
— Нет, это подтвержденная информация, Пётр Константинович. Не все готовы ее принять, особенно когда речь о слишком самодовольных личностях, но с этим можно только смириться.
— На фоне Родов, Владимир Алексеевич, и их патриархов… Существование «тридцати трех» действительно прозвучит почти кощунственно.
Думаю, я не слишком сильно ошибался. Все-таки главы Родов чаще всего и являются сильнейшими кудесниками. Это и мощный Дар, и опыт, и доступ ко всей силе Благодати, а тут внезапно какие-то левые личности, обладающие большой силой.
— Радует, что вы это понимаете, — Владимир вздохнул.
— Полагаю, что речь не о трех десятках витязей?
— Да, это для красного словца, — Пушкин взмахнул зонтиком, будто шпагой. — Под определение витязей подошли бы разве что известные «Три богатыря». Но вы наверняка слышали об их родах и сейчас. Сама суть богатырей не изменилась, они все равно кажутся невероятно сильными, но это не идет ни в какое сравнение с их предками.
Слишком много дворян и Родов, чтобы я знал всех без подсказки умнофона, хех. Вроде бы мне попадались, но я не уверен, что потомки богатырей сейчас владели землями. Муромцевы и у Светлова в охране встречались, хотя могли быть и однофамильцами. А вот потомки Добрыни занимались охраной в столице, но я мог и ошибаться.