На полу зала и без того можно было приметить привычную для спортивных комплексов разметку, однако если присмотреться, то можно заметить и множество линий с обозначением расстояния. Судя по всему — не для спортивных дисциплин.
— Пётр Константинович. Стоит отметить, что дуэли весьма вариативны и разнообразны, — с явно читаемым в настроении воодушевлением начал говорить Пушкин, встав ровно на одной из линий. — Без сомнения, к тестированию магических способностей эта тема относится лишь косвенно, но не могу не поднять этот вопрос.
— Я не против, Владимир Алексеевич, даже очень интересно узнать, — сказал я после того, как прошелся по залу, осмотрел другие отметки и вернулся к Владимиру. — Не доводилось побывать свидетелем.
— Могу вас уверить, что большинство так называемых дуэлей — лишь пьяные драки подлецов. С официальными мероприятиями они не имеют ничего общего.
О, значит, я не ошибся в своем предположении.
— И как быть?
— Сперва — не очень-то афишировать дуэли, — Пушкин тихо рассмеялся. — Без сомнения, это та часть законодательства, на которую закрывают глаза до возникновения серьезных ситуаций. После появления практики отправлять в экспедиции наемных кудесников Рода, а не дворянских отпрысков, магически подкованной молодежи и их горячей крови банально негде найти выход. Но дуэль до смерти может возникнуть разве что при очень серьезном оскорблении. И даже так крайне желательно обратиться в судебные инстанции.
Судя по тому, с каким скучающим видом рассказывал это Пушкин, так мало кто поступал.
— Получается, что обычно все идет до первой крови?
— Зависит от условий, — Пушкин погладил подбородок. — Условно можно выделить магические дуэли, дуэли на шпагах и пистолях. Последние, несмотря на наличие у каждого дворянина пистоля, по негласным правилам допустимы только среди военнослужащих. В привычных же ситуациях дворяне используют шпаги или только магию. Выбор лежит на стороне пострадавшего. Конечно же, стоит добавить — речь именно о фехтовании с элементами магии.
— Получается, что низкоуровневые простолюдины изначально обречены? — на всякий случай поинтересовался я.
Пушкин усмехнулся.
— По этикету у нас буду занятия, Пётр Константинович. Среди дворян редки случаи совсем уж низких уровней, и отмечу важный момент — если некто соглашается на дуэль, он автоматически признает соперника равным себе. Простолюдин не в состоянии оскорбить того, кто выше его статусом, он может лишь нарушить его права, и это дело для судебного разбирательства, а не для защиты чести на дуэли.
— А… Я понимаю, — кивнув, я слабо улыбнулся.
Неплохо, так могли избежать слишком большой разницы в силах. Полагаю, что не все настолько чтут традиции, но даже с точки зрения логики, простолюдины — источник доходов, никто в здравом уме не будет дуэлиться со своим кошельком.
— Более того, дворянин может воспользоваться правом защитить слабых, если кто-то позволяет себе лишнее, — продолжил Пушкин. — Однако чаще всего в основе — личные оскорбления чести дворянина или всего Рода. И, конечно же, защита чести дам. Женщины не могут сами за себя постоять, и это наш долг, как мужчин.
Похоже, это самое важное для Пушкиных. Статьи в газетах подтверждаются.
— Часто возникают подобные ситуации?
— Весьма, — Владимир вздохнул. — Клевета на замужних женщин чаще всего возникает из-за желания решить спорные вопросы, и вы сами сможете определять наглых бретёров, готовых на любую подлость и ложь ради схватки.
— Прошу прощения, Владимир Алексеевич, но я не знаю, о ком речь…
— А, конечно. Бретёры — профессиональные дуэлянты. Конечно, и о нашем семействе есть такие разговоры, но это шепчут злые языки. Братья, без сомнения, любят показать удаль, но причина исключительно в недальновидности наших соперников, а не в том, что мы ищем приключений, — Владимир улыбнулся, и мне показалось, что здесь он все-таки немного лукавил. Даже если и так, то результат все равно говорил об одном. — Если вам нужен подходящий пример — это семья графа Януария Федоровича Толстого, побочная ветвь куда более известного Рода графа Николая Львовича Толстого, владельца «Курского цыпленка». Но собирать сплетни насчет его сомнительных «подвигов» подобного толка не вижу смысла.
— Да уж, все весьма сложно.