Я заканчивал обустраиваться в выделенном мне гостиничном номере, когда раздался звонок моего коммуникатора. Татьяна поинтересовалась, есть ли у меня проблемы и предложила встретиться перед гостевой столовой. По дороге я с интересом разглядывал снующих по территории детей и ловил странные обрывки разговоров: "Куда Петька делся - трансформировался, что ли?", "...Ленка на тренинге облажалась, подставила троих, по жизни за такое - попрут мимо Шамбалы...", "... Васька при спуске не по инструкции сработал - западло это...". Одежда не радовала разнообразием, но пять разных фасонов я насчитал.
Рядом с Татьяной стоял мужчина лет сорока, представленный мне как Вадим, преподававший в колледже психологию. Девушка заверила меня, что психолог сможет ознакомить меня с распорядком жизни в интернате, устроит экскурсию и ответит на все мои вопросы, а сама упорхнула на какую-то таинственную медитацию.
При прогулке по этажам колледжа я обратил внимание на образцовый порядок во всём. Не было ни обёрток от конфет на этажах младших групп, ни бычков и пустых пивных банок - на старших. Я тормознул около расписания и полюбопытствовал, чему учат воспитанников. Некоторые предметы меня поразили: "Массовые стереотипы", "Методы суицида", "Этика великой истины". На этом фоне уже не вызывали удивления "Актёрское мастерство" и "Психокоррекция". Немалое внимание уделялось изучению российских законов и технических средств контроля людей.
Мне предстояло проверить знания полусотни учащихся старших классов. Проректор предупредил меня, что не следует пытаться беседовать с курсантами на темы, не связанные с моей специализацией.
На следующий день я приступил к приёму экзаменов. Курсанты демонстрировали навыки взлома защищённых файлов, и разрабатывали методы защиты от потенциальных хакерских атак. Около часа дня в расписании экзаменов нарисовалось окно, и я спустился в столовую пообедать.
В столовой я столкнулся с Вадимом, уже стоявшим с подносом на раздаче. Я взял томатный сок, борщ и бифштекс с добавлением натурального мяса. Вадим - какой-то салат, щи, японское блюдо из риса и яблоко. Он долго выбирал яблоко с червоточиной, объяснив, что - червяк не дурак, в химию не полезет.
Когда мы уселись за стол, я начал задавать переполнявшие меня вопросы.
- А почему интернат китайцы охраняют?
- Китайцы надёжнее, с ними договориться трудно.
- Но почему китайцы заинтересованы в выпуске опровцев?
- Мы достали всех - и китайцев, и американцев. Они хотят вести дела в России, им нужна предсказуемость бизнеса. А у нас, что было в начале века - то одна группировка у руля, то другая, реальная жизнь совершенно отвязана от законов.
- А вы давно здесь?
- С самого начала, я с первыми волонтёрами пришёл, по убеждениям, а до того в судебной психиатрии работал, - похвастался Вадим стажем.
- А браслет всё равно носите?
- Таков закон, исключений здесь не делают ни для кого.
Приступив к дегустации бифштекса, я задал, казалось, риторический вопрос.
- У вас тоже "окно"?
- Нет, у меня контрольную пишут.
- Ну, так надо же следить, чтобы не списывали, - поделился я опытом преподавательской работы.
- Что вы, Сергей, здесь не списывают, списывание - противозаконно, грех, мешает установить истинную глубину знаний. Да и система наблюдения в классах всё фиксирует.
- Я удивляюсь, как можно так воспитать детей?
- Так смотря как воспитывать. Система ценностей человека закладывается с детства. Вот вы взяли бифштекс с натуральным мясом. А вот вы не задумывались - чьё это мясо?
- Ну, не знаю, говядина, наверное...
- А вдруг собачье, кошачье или... человечье?
От таких вариантов меню меня слегка замутило.
- Вы хотите сказать, что здесь потребляют в пищу...
- Да нет, конечно, ешьте спокойно. Но какова была ваша реакция на такую информацию? А почему? Ведь человеческое мясо - весьма вкусно, так мне знакомые людоеды говорили. Дело в том, что вас с детства учили - это есть нельзя, совсем нельзя, категорически нельзя. А здесь детей учат - нельзя нарушать закон. Им читают сказки, специально для них написанные, показывают специально сделанные мультики, в которых плохие герои нарушают закон, а хорошие - строго выполняют и получают за это счастье. Предложение нарушить закон для здешних воспитанников - то же, что для вас - поучаствовать в людоедстве.
- Ну, все родители говорят детям, что надо слушаться, что врать нехорошо.
- Да, но при этом сами сплошь нарушают законы и врут, и дети видят - можно нарушать. Сектанты, занимавшиеся воспитанием детей в первые годы - фанатики своей религии, её догм, они выполняли законы. И дети - прониклись идеей преклонения перед законом.
- Понятно.
- Да ничего вам не понятно. Если бы всё было так просто. Вы задумывались - почему коррупция в нашем обществе была столь неистребима?