Он был лично знаком с одной лишь Эл, имел некоторое представление о том человеке, которого они называли Димоном или Димкой, как выяснилось в последствии, его настоящее имя было Дмитрий Королев. Третий из этой компании, Алик Славин, вызывал у капитана сомнения. О нем было известно, только то, что Эл считает его близким человеком.
Эл — капитан и имела право создать свой экипаж, на это она и рассчитывает. Команда из пяти молодых землян отлично подходила для ее экипажа. Четверо кандидатов у Эл уже есть. Торну предстояло объяснить девушке, что ее земное звание тут не имеет силы. Она будет разочарована, потому что, капитанствовать ей не придется.
Он наблюдал, как они уверенно шагают через перекидной мост, отделяющий пирс с их кораблем от улиц полиса. Еще немного, и они вольются в общий поток жителей и гостей.
Геликс потрудился над костюмами. Они смотрелись солидно, но невозможно понять, кто из них кто, мешали шлемы и защита. Они вели себя естественно, не махали руками, сдержано реагировали, когда мимо проплывало, проходило, двигалось то, что им незнакомо. Они шли пешком, не сели в катер на пирсе. Расстояние было приличное, и они явно не торопились. Торн слышал их беседу. Они увлеченно спорили о перемещении Геликса в пространстве, о телепортации, о скачках во времени, о временных петлях, о встрече на Земле с друзьями. Никаких разговоров о будущем. Они словно не видели необычную архитектуру и местных обитателей.
Только Торн успел так подумать, Эл остановилась.
— Смотрите, какая красота, — сказала она, — город в космосе.
— Необычно, — подтвердил Алик. У него был певучий голос и говорил он мягко. — Словно сон. Если что-то прекрасно, то прекрасно при любом зрении. Интересно, эти купола на самом деле купола или мы их такими видим?
— Вот познакомимся с местным населением и узнаем, — среагировал Димон. — У меня из головы ольгин вопрос не выходит. Запал, крутится, крутится. На долго ли мы тут?
— Знаете, о чем я однажды подумала еще там, в двадцатом? Что, по сути, меняется в нашем отношении к жизни оттого, что мы куда-то перемещаемся? — спросила Эл.
— Ну не скажи, — возразил Алик. — Разница большая. Возможности другие. Мы видим больше, знаем больше, учимся быстрее. Наше сознание становиться шире. Мы видим то, что не видят другие. А почему ты спросила?
— Просто так, — ответила Эл.
— Я еще не задумывался над этим. Только сейчас стал понимать, где мы, — заговорил Димка. — Это не сон. А ты верно спросила. Я понял. Зачем все это? Верно? Извечное — почему так, а не иначе?
— Верно, — согласилась Эл.
— Так голову сломать недолго, — сказал Алик. — Если я думал бы все время: почему и как? — без головы бы остался или я сам, или один из вас. Тут либо размышлять, либо действовать. А потом видно будет. Я делаю то, что решил, а время потом покажет, кому больше вреда или пользы от этого.
Они, наконец, миновали мост.
— Я не согласен, — возразил Димон. — Надо думать, что делаешь, а то можно такого наворотить. Помните, как в Индии мне подарили перстень, я его на пальце стал носить, а назначения не знал. Только от этого никакой уже конспирации не было. Идешь, а на тебя все пальцем показывают. Выходило, что я — духовное лицо.
— То, как тебя называли, переводилось как «хранитель», — пояснила Эл, а пальцем на тебя показывали, когда ты один ходил, без нас.
— Ну и пример ты придумал, — засмеялся Алик. — Я о другом говорил.
— Я тоже об этом, только с другой стороны. Важно знать, где ты находишься и куда дальше идти, — стал возражать Димка.
— Так не бывает, чтобы было точно известно, — спорил Алик. — Мы сейчас куда идем? Что из этого выйдет? Никто не знает.
— Мы не знаем, но те, кто позвали нас, знают. Перестаньте. Не надо спорить. Я говорила о другом. В чем здесь смысл? — вмешалась Эл.
— Тогда почему ты согласилась вернуться? Здесь в чем смысл? — спросил у Эл Алик.
— Я хочу разобраться в себе, — сказала Эл.
— Извечное «познай себя», — заключил Димка. — А знаете, почему я пошел? Не только из-за тебя Эл. Меня сюда тянуло, словно я здесь не сделал важное дело.
— Я тоже, — кивнул Алик. — Мы еще дома решили этот вопрос, пока ты была в Крыму. Мы тебе не стали говорить, думали — обидишься. Мы хотели вернуться сюда не потому, что ты уходишь. Дело и в нас самих. Наше место — здесь.
— Я больше скажу: вы сюда хотели больше, чем я, только вежливо молчали. Я думала, что и года не пройдет, как вы попроситесь обратно. Начинается очень важное время, ребята. Поздравляю нас — мы выросли. Считайте, что это наше первое нормальное назначение.