Кончается тем, что этот плохо одетый молодой человек с резкими, грубыми чертами лица проводит в доме Барецци все время. Иногда он садится за стол вместе с хозяевами, иной раз остается и после ужина. Чтобы хоть как-нибудь отблагодарить за гостеприимство, помогает синьору Антонио приводить в порядок бухгалтерские книги его «ликерной лавки», ведет учет, отправляет счета. Кроме того, он дает уроки пения и игры на фортепиано дочери хозяина дома — Маргерите. Это нежная, застенчивая девушка с большими темными глазами. Один из первых биографов Верди Демальдё, родом из Буссето, так описывает ее: «…молодая, красивая, послушная, приятная, не лишенная хорошего вкуса и рассудительности…» Прекрасные, хотя и не столь уж редкие качества для скромной дочери коммерсанта из поданской долины. Маргерита — черные волосы потоком струятся вдоль бледного, тонкого лица — ровесница Верди. Она сразу же ощущает себя зависимой, оказавшись в подчинении у этого строгого, вполне благовоспитанного, но такого угрюмого учителя музыки. Она испытывает к нему нечто большее, нежели простую симпатию. Необычное влечение, какого никогда еще не переживала прежде. И какая-то особая робость охватывает ее, когда он рядом и объясняет, как держать руки на клавиатуре и владеть пальцами, как подавать звук и держать дыхание. Она, разумеется, не выдает себя. Напротив, сдержанная по натуре, она становится еще более замкнутой. А что же в таком случае чувствует Пеппино, который и так уже страдает при мысли, что стольким обязан Барецци и до сих пор еще не самостоятелен материально? Он злится, он хочет иметь возможность обеспечить хотя бы себя. Он ставит на карту, которая кажется самой подходящей в этих условиях, — пытается получить место органиста в Соранье. Это не бог весть что, но все-таки он сможет приносить домой хоть немного денег. Вот почему, едва ему исполняется шестнадцать лет, он обращается в церковный приход Сораньи с прошением принять его на должность органиста. Но ему предпочитают другого музыканта. Как обычно, Барецци заботится о том, чтобы дать нашему Пеппино случай взять реванш, и устраивает вместе с Провези академию[5], на которой молодой Верди может показать свои самые удачные произведения. А они, сразу же отметим это, не представляют собой ничего особенного. Обычная музыка, какая пишется по разным поводам, даже не очень красивая, и нет ничего такого, что предвещало бы появление восходящего гения. Наверное, есть кое-какие оригинальные мелодии, возможно, даже чувствуется темперамент и сдержанная сила, но не более, хотя Провези, составляя приглашение на академию, и не упускает случая отметить, что речь идет о произведениях «…того гения, который рождается сегодня и который очень скоро станет самым прекрасным украшением нашей родины».
И этот гений сам себя таковым, конечно же, не считает, не чувствует себя во власти святого огня искусства. Случается порой, что после неудачной попытки стать органистом он переживает минуты печали, грустного одиночества. Ему так хочется уехать из этого городка — Буссето, — здесь ему уже тесно. Его по-прежнему манит Милан, но ломбардская столица пока что остается неосуществимой мечтой. Лучше не думать о ней, продолжать занятия и надеяться на какие-то изменения к лучшему. К тому же ведь есть еще Маргерита. От урока к уроку молодые люди становятся все разговорчивее, их беседы все дольше, а взгляды все пристальнее. Явно зарождается нежное чувство. Возможно, Пеппино думает о браке с этой доброй и милой девушкой, которая могла бы принести ему в приданое кое-что весьма существенное, такой возможностью не стоит пренебрегать.
В 1831 году в Буссето совершается несколько ограблений, которые возмущают общественное мнение и производят сильное впечатление на жену Барецци. Жилище богатого коммерсанта может стать соблазнительной приманкой для воров, способных на все. Лучше, если в доме, кроме Антонио, будет еще какой-нибудь мужчина. И лучше, если это будет надежный человек. И она предлагает молодому Верди прекрасную комнату. Все равно он целые дни проводит у них — в доме или в лавке — отчего бы ему не оставаться тут и на ночь? Верди соглашается и вскоре перебирается в дом Барецци, оставив пансион сапожника Пуньятты. Теперь он живет в хороших условиях, в его распоряжении настоящее фортепиано. Хозяйка ему доверяет, Барецци относится как к родному сыну и все больше возлагает на него надежду как на будущего знаменитого музыканта. По его мнению, в Буссето Пеппино уже выучился всему, чему можно было. Провези больше ничего дать ему не может… Теперь нужна более серьезная школа, которая оказалась бы прочным фундаментом для его карьеры. Напрасно он колеблется, надо ехать в Милан совершенствоваться. Ему нужны деньги, Барецци готов платить триста лир в год. Больше не в силах. Но трехсот лир все равно не хватит, даже если ограничить себя только самым необходимым. Хорошо, если б дало столько же и благотворительное общество «Монте ди Пьета» — в виде стипендии, пособия или просто как подарок, в порядке благотворительности — назвать можно как угодно. Это не безнадежная затея, но отнюдь и не простая. А пока надо убедить отца, Карло Верди, написать бумагу в дирекцию «Монте» и направить прошение Марии Луизе, пармской герцогине.
Так все и происходит. Но ведь известно, как движутся подобные дела: бюрократическая волокита тянется долго, бесконечно долго. Сменяются времена года, а ответа все нет. Жизнь в Буссето течет по привычному руслу, и все так же вздыхает Джузеппе Верди. Он ждет не дождется часа, когда определится наконец его будущее, чтобы всерьез заняться им. И отец его тоже неспокоен. Сколько лет учится сын, сколько времени занимается музыкой и искусством! Это без сомнения, благороднейшее занятие, но оно не приносит никаких доходов. И он, Карло, не в силах тянуть дальше. Он хочет знать, что Пеппино начал в конце концов настоящую карьеру. Ему надо, чтобы этот его единственный сын стал сам зарабатывать себе на жизнь. Каждый должен что-то приносить в семью, и слишком уж долго Пеппино ничего не вносит в дом.
Наступает 1832 год, и в январе администрация «Монте ди Пьета» сообщает, что «Верди Джузеппе, сын Карло, занимающийся музыкой молодой человек, чрезвычайно благоразумный и неизменно усердный», но бедный, добавляет она, из скромной семьи, не имеющей «тех средств, которые необходимы, чтобы продолжать начатую карьеру», и это служит основанием, на котором она решает помочь ему и выделяет триста лир в год «в течение четырех лет», дабы он мог закончить учение.
Вот это действительно новость так новость. Теперь Милан уже не волшебная, запретная мечта. Она становится реальностью. Можно строить конкретные планы. Приходит весна, и поданская долина снова вспыхивает всеми своими красками — голубое небо, зеленые поля и деревья, красная земля и закаты. Дни становятся длиннее, вечера мягче, ночи теплее. Весна помогает приблизить мечту о Милане. И синьора Барецци замечает, что между ее дочерью и Пеппино возникло нежное чувство. Она вмешивается твердо и решительно. Ладно, уроки уроками, прекрасно, что они занимаются музыкой, но молодые люди больше не могут оставаться одни и давать повод для сплетен злым языкам в городе. Она лишает Маргериту той небольшой, совсем жалкой свободы, какая ей позволялась. И пусть Пеппино займется делом, подумает о будущем. А дальше видно будет. И синьора Барецци весьма довольна, что молодой человек уезжает в Милан. Разлука пойдет на пользу: если чувство искреннее, оно не остынет. Если не очень сильное, все сразу же пройдет и больше не о чем будет говорить.
Верди приезжает в Милан жарким летним днем 1832 года и 22 июня подает свое смелое заявление, вернее — прошение императорско-королевскому ломбардо-венецианскому правительству о том, чтобы его зачислили в качестве ученика, имеющего стипендию, в императорско-королевскую консерваторию в Милане. Составляя это прошение, он, конечно, понимает, что делает самый важный в своей жизни шаг. Миланская консерватория — смысл всех его устремлений. Он не без тревоги отмечает, что вышел из допустимого для этих занятий возраста, «будучи уже восемнадцати лет», но надеется, что выдержит испытания, «которым будет подвергнут».
5
В XVIII и в начале XIX века так назывались авторские концерты, устраиваемые композиторами, а также музыкально-исполнительские публичные собрания, которые организовывались содружествами любителей музыки.