– Не важно. Уверена, что вы не раз звонили. У меня сломан автоответчик.
– Нет. Я не звонил. Но собирался.
– Ну конечно, – сказала она, хихикая. У нее были великолепные зубы, которые она с удовольствием ему продемонстрировала. Волосы, собранные в «конский хвостик». Почти не растрепана и не расслаблена, что странно для человека, только что бегавшего трусцой. И на лице – ни капельки пота.
– Что вы здесь делаете? – спросил он.
– Иду на аэробику.
– И перед аэробикой едите жареную картошку?
– Почему бы нет?
– Не знаю. По-моему, это неразумно.
– У меня недостаток углеводов в организме.
– А, понимаю. А вы курите перед аэробикой?
– Иногда. Вы поэтому мне не позвонили? Потому что я курю?
– Не совсем.
– Ну же, Николас! Я выдержу. – Она по-прежнему улыбалась и старалась быть игривой.
– Ну хорошо, меня это действительно смущает.
– Понятно. Вы никогда не встречались с курильщицами?
– Насколько помню, нет.
– А почему?
– Может, потому, что не хочу дышать чужим дымом. Не знаю. Я об этом не задумывался.
– Вы сами никогда не курили? – Она отправила в рот еще одну картофелинку, внимательно наблюдая за ним.
– Курил, конечно. Кто же из мальчишек не пробовал? Когда мне было десять, я свистнул пачку «Кэмела» у водопроводчика, что-то починявшего у нас в доме. Выкурил всю пачку за два дня, мне стало плохо, и я решил, что умираю от рака. – Он откусил кусочек сандвича.
– И на этом все закончилось?
Некоторое время он, усердно жуя, думал, а потом произнес:
– Кажется, да. Во всяком случае, не припоминаю, чтобы когда-либо еще взял в руки сигарету. А почему вы начали курить?
– По глупости. Пытаюсь бросить.
– Это хорошо. Вы еще слишком молоды.
– Благодарю. Постойте-постойте, вы хотите сказать, что, если я брошу курить, вы мне позвоните?
– Возможно, я позвоню вам в любом случае.
– Это я уже слышала, – заметила она, поддразнивая его видом ослепительно сверкающих зубов. Потом долго пила и наконец спросила: – А могу ли я поинтересоваться, что вы здесь делаете?
– Ем сандвич. А вы?
– Я же вам сказала: иду в гимнастический зал.
– Ах да. А я шел мимо – у меня дела в городе – и почувствовал, что проголодался.
– Почему вы работаете в компьютерном отделе?
– Вы хотите спросить, почему я трачу жизнь на то, чтобы за ничтожную плату работать в торговом центре?
– Не совсем так, но приблизительно.
– Я учусь.
– Где?
– Нигде. Я сейчас перехожу из одного учебного заведения в другое.
– А какое было последним?
– Северотехасский университет.
– А где будет следующее?
– Возможно, южномиссисипский.
– А что вы изучаете?
– Компьютеры. Вы задаете много вопросов.
– Но это ведь невинные вопросы, не так ли?
– В общем, да. А где вы работаете?
– Я не работаю. Я только что развелась с богатым мужем. Детей нет. Мне двадцать восемь лет, я одинока и хочу оставаться одинокой, но не прочь встречаться с кем-нибудь время от времени. Почему вы мне не позвонили?
– Насколько богатым?
На это она лишь рассмеялась и посмотрела на часы.
– Мне нужно идти. Занятия начинаются через десять минут. – Она встала и взяла сумку, не потрудившись убрать поднос. – Увидимся.
И уехала в маленьком «БМВ».
Оставшиеся больные быстренько получили освобождение, и к трем часам количество присяжных сократилось до 159. Судья Харкин объявил перерыв на пятнадцать минут, а вернувшись на судейскую скамью, приступил к следующему этапу формирования жюри. Он прочел впечатляющую лекцию о гражданской ответственности и пригласил всех имеющих немедицинские противопоказания заявить о них. Первым оказался затюканный служащий некоей корпорации, который, сев на свидетельское место, жалобно объяснил судье, двум адвокатам и судебному приставу, что он работает на крупную компанию по восемьдесят часов в неделю и, если придется заседать в суде, потеряет кучу денег, любое его отсутствие на работе оборачивается для него огромными потерями. Судья велел ему вернуться на место и ждать решения.
Второй была женщина средних лет, сославшаяся на то, что неофициально содержит домашний детский сад. «Я присматриваю за детьми, – сдерживая слезы, прошептала женщина, – это все, что я могу делать. Я зарабатываю двести долларов в неделю и бываю занята с утра до вечера. Если я буду заседать в жюри, придется нанимать себе смену. Родителям это не понравится, кроме того, я не могу себе позволить платить кому-то. Я разорюсь».
Предполагаемые присяжные с большим интересом проводили взглядами женщину, проследовавшую по проходу мимо своего ряда и покинувшую зал. Видимо, ей удалось убедить судью. Затюканный служащий заволновался.