Прошло несколько минут. Она внимательно следила за дверью позади судейской скамьи и, когда из нее вышел судебный пристав с чашкой кофе в руках, поняла, что вот-вот появится судья. Тогда она достала из сумочки конверт, выждала минуту, приблизилась к охраннику, стоявшему у входной двери, мило улыбнулась ему и сказала:
– Не могли бы вы сделать мне одолжение?
Он почти было улыбнулся ей в ответ и тут заметил конверт:
– Попытаюсь.
– Я должна бежать. Не передадите ли вы это вон тому джентльмену в углу? Мне не хочется мешать ему.
Охранник обернулся в указанном ею направлении и спросил:
– Которому?
– Вон тому грузному человеку с бородкой в темном костюме.
В этот момент из-за судейской скамьи появился бейлиф и провозгласил:
– Встать, суд идет!
– Как его зовут? – понизив голос, спросил охранник.
Она вручила ему конверт и ткнула пальцем в имя, написанное на нем.
– Рэнкин Фитч. Благодарю вас. – И, похлопав охранника по руке, исчезла.
Фитч склонился к кому-то, сидевшему в зале, и что-то ему шепнул, а затем, когда в свою ложу начали входить присяжные, стал пробираться к выходу. На сегодня он увидел достаточно. Обычно после того, как жюри бывало сформировано, Фитч проводил в зале суда не много времени. У него были иные способы наблюдать за ходом процесса.
Охранник остановил его у двери и вручил конверт. Увидев свое имя, написанное печатными буквами, Фитч насторожился. Он был неизвестной, безымянной тенью, ни с кем не знакомился и жил под псевдонимом. Его базирующаяся в федеральном округе Колумбия фирма называлась «Западноарлингтонское товарищество» – название максимально невыразительное и никому ничего не говорящее, он сам такое придумал. Никто не знал его имени – кроме, разумеется, подчиненных, клиентов и нескольких нанятых им адвокатов. Фитч взглянул на охранника и, даже не буркнув «спасибо», отступил в проход. Не веря глазам своим, он уставился на депешу. Без сомнения, почерк женский. Он медленно вскрыл конверт и достал из него единственный листок белой бумаги. Посредине аккуратными печатными буквами было написано: «Дорогой мистер Фитч, завтра присяжный номер два, мистер Истер, наденет серый пуловер с красным воротом, вельветовые брюки цвета хаки, белые носки и коричневые кожаные туфли со шнурками».
Шофер Хосе неторопливо вышел из-за фонтана и, словно послушный сторожевой пес, встал рядом с хозяином. Фитч перечитал записку, перевел невидящий взгляд на Хосе. Затем вернулся к входной двери, открыл ее и попросил охранника на минуту выйти.
– Что случилось? – спросил тот. Ему надлежало стоять внутри зала у двери, а он не привык нарушать приказы.
– Кто вам это дал? – спросил Фитч настолько любезно, насколько умел.
Два других охранника с металлоискателями с интересом наблюдали за ними.
– Женщина. Я не знаю, как ее зовут.
– Когда она это вам вручила?
– Перед тем как вы направились к выходу. Минуту назад.
Услышав это, Фитч быстро огляделся по сторонам:
– Вы ее где-нибудь видите?
– Нет, – ответил охранник, пошарив взглядом.
– Вы можете ее описать?
Он был копом, а у копов должна быть развита наблюдательность.
– Конечно. Под тридцать. Рост – пять футов шесть или семь дюймов. Короткая стрижка. Брюнетка. Карие глаза. Чертовски любезная. Стройная.
– Во что она одета?
Он не заметил, но признаться в этом не захотел.
– Ну… Светлое платье, вроде бы бежевое, хлопковое, на пуговицах спереди.
Фитч выслушал, поразмыслил немного и спросил:
– Что она вам сказала?
– Ничего особенного. Просто попросила вручить вам это. Потом ушла.
– В манере речи не было ничего необычного?
– Нет. Послушайте, я должен вернуться на свой пост.
– Да, конечно. Спасибо.
Фитч в сопровождении Хосе спустился по ступенькам и обошел все коридоры первого этажа. Затем они вышли на улицу и обошли здание суда, покуривая и делая вид, что просто дышат воздухом.
Видеопоказания Джекоба Вуда записывались два с половиной дня. Исключив из записи все препирательства адвокатов, процедуры, которые проводили с больным медсестры, и свидетельства, не имеющие отношения к делу, судья Харкин сократил запись до двух часов тридцати одной минуты.
Но присяжным казалось, что они смотрят ее уже несколько дней. До определенного момента было интересно слушать личные признания бедолаги-курильщика, но вскоре стало жалко, что Харкин не урезал запись еще больше. Джекоб начал курить «Редтопс» в возрасте шестнадцати лет, потому что все его приятели курили именно «Редтопс». Вскоре курение вошло в привычку, и он за день выкуривал по две пачки. Женившись после демобилизации из морфлота, он отказался от «Редтопс», потому что жена уговорила его перейти на сигареты с фильтром. Она хотела, чтобы он вообще бросил курить. Он не мог, но перешел на «Бристолз», потому что считалось, будто в них содержание смолы и никотина ниже. К двадцати пяти годам он выкуривал по три пачки в день. Это он очень хорошо помнил, так как именно тогда родился их первый ребенок и Селеста Вуд предупредила его, что, если он не бросит курить, внуков ему не видать. Она отказывалась покупать ему сигареты, и Джекоб делал это сам. В среднем у него уходило по два блока в неделю, двадцать пачек, но зачастую приходилось докупать пачку-другую.