У меня это давняя привычка: если хочу что запомнить, повторяю вслух. Когда учился в Минске, в комвузе, приехала ко мне семья. Комнатенка в общежитии была тесная, и дочка Оля обычно играла под столом. Залезет туда со своей куклой, наряжает там ее, пеленает, сидит тихо, будто воробышек. Я штудирую Ленина, вслух повторяю формулировки. Потом слышу — Оля тоже что-то шепчет. «Ну-ка, что ты там?» Она и давай шпарить мне наизусть Ленина! Так много цитат заучила, мы только диву давались.
…Да, работали мы в те годы не щадя сил, не считаясь со временем, стремились ударно построить для будущих поколений фундамент нового общества.
В тридцатые годы машинный парк был совсем иной, чем сейчас. Тракторы не отличались удобствами: кабинок и тех не было, и дожди, ветры сильно досаждали механизатору.
Наши «фордзоны-путиловцы» капризничали, работали с большими перебоями. «Десять минут пашут, десять часов стоят…» — горько острили трактористы. Не было еще хорошо оснащенных ремонтных мастерских, не было опытных механиков, даже квалифицированных слесарей. В основном пользовались кузней: отковывали, что могли.
Несовершенной была сама конструкция тракторов. Зажигание — плохое. Заводили мотор ручкой: бывало, семь потов сойдет, пока стронешь трактор с места.
Попадет молодой, «зеленый» тракторист в поле, случится с ним какая-нибудь оказия — он и кукует сутки-другие, пока подмога не придет.
И все равно мы вытягивали план.
Руководитель предприятия, если он болеет за свое дело, никогда не знает покоя. Где бы ни находился, — скажем, на совещание в райцентр вызовут, — мысли без конца на производстве: что-то там без меня? Как бы достать такие-то запчасти? За столом ли сидишь, спать ли ляжешь, а в голове тракторы, комбайны, сеялки, веялки, запчасти, ремонт, пахота.
Везде хочется поспеть, подтолкнуть, самому убедиться, как идет работа. Выеду, бывало, верхом или на линейке, заберусь в глубинку, спрошу председателя колхоза: все ли тракторы работают? А потом все-таки подверну к вагончику, потолкую с бригадиром, возьму последние сведения. Еду проселком, слышу: тарахтит «фордзон-путиловец» или «ХТЗ», подгоню туда коня. Тракторист еще издали меня заметит, остановит машину, поздороваемся, поговорим.
— Трактор смазываешь?
— А как же? Слышите, как чисто мотор работает?
— Горючее при заправке не проливаешь?
— Да или я себе враг?
Работали тогда тракторы на керосине, который не всегда регулярно завозили в кооперацию для нужд населения. И часто бабы приходили к трактористу просить «бутылочку на лампу». А там потянутся и родственники, если он сам из этой деревни, или потребует керосина хозяйка, у которой стоит на квартире. Большую надо иметь стойкость, чтобы всем отказать! А ведь находились и такие «молодцы»-механизаторы, что пропивали горючее. И когда я спрашивал тракториста: «Не проливаешь?» — он прекрасно понимал, на что я намекаю.
Осмотришь пахоту, проверишь качество. Для этого у нас был припасен специальный складной метр. Поглядишь, нет ли «балалаек» — проплешин, тщательно ли запаханы концы загонов.
Если работа хорошая, похвалишь. Нередко в таких случаях я говорил:
— Совсем был бы молодец, Андрей, да одно худо.
Забеспокоится:
— Ай что не так, товарищ директор? — Тревожным взглядом окинет трактор, пахоту.
— А ты посмотрись дома в зеркало. Небось с той недели не брился? Плохо держишь марку тракториста. Имей в виду, Андрей, в деревне ты техническая сила, культурный человек. На тебя другие должны равняться!
Поговоришь еще о том, о сем, непременно спросишь, хорошо ли кормят. В то время трактористы находились на снабжении колхоза, поля которого обрабатывали. Иной тракторист похвалит «хозяина», а кто и пожалуется, что варят одну картошку. Если на поле попадешь к обеду, то почти всегда тракторист пригласит разделить с ним трапезу.
— Идем, товарищ директор, отведаешь моего харча. Сам качество определишь.
Ну и пообедаешь с ним. И коль скудно столуют тракториста, тут же заглянешь в контору к председателю или отыщешь бригадира, поведешь серьезный разговор: