Я сказал:
— Что ж, если ЦК и обком доверяют, я постараюсь оправдать доверие.
— Вот и дело, — повеселел Матвеев. — Бери, Василий Иванович, машину в обкоме и поезжай прямо в Старобин. Два дня даем…
— Успею ли, Александр Павлович?
— Больше не можем. Сам понимаешь: уборка на носу, район не может оставаться без руководителя. Четырнадцатого июля мы уже с тобой должны явиться в Червень. Там назначена партконференция, где я буду рекомендовать тебя секретарем. Так что бери пока в чемодан пару свежего белья, бритву — самое необходимое.
Пожал мне руку, и с тем я покинул обком.
В Червене до этого я был всего один раз мимолетом. Я не скажу, чтоб у меня лежало к нему сердце; привык я к Старобину. Всех хорошо знал, меня все хорошо знали, а это много значит. Машина у нас была, что называется, хорошо отлажена, работала бесперебойно. На новом месте все надо начинать сначала. Пока приглядишься к районным руководителям, к сотрудникам аппарата, к председателям колхозов, к народу — сколько времени пройдет! И они тоже должны приноровиться к тебе. Поймем ли друг друга, сойдемся ли характерами?
Но рассуждать больше не приходилось, надо было только думать о том, чтобы на новом месте (если меня изберут на партийной конференции) вытащить район из отстающих.
Приехал в Старобин к вечеру, захожу в дом. Жена убирала квартиру. Глянула на меня, и у нее тряпка вывалилась из рук.
— Ты чего? — забеспокоился я. — Или что случилось? Как дети?
Опустилась на табуретку, молчит.
— Иль сама нездорова?
— Да у нас-то все в порядке. Ты вот чего раньше времени? Хоть бы телеграмму прислал!
Я сказал, что надоело отдыхать, поэтому и прервал свой отпуск. К тому же засиделись мы в Старобине, придется переезжать в другой район.
Жена успокоилась, говорит:
— Переезжать так переезжать. Всю жизнь, как цыгане…
Объяснил я ей все, куда переводят и почему. Посоветовались насчет переезда: что брать, а что тут оставить. Мебелишка у нас была скромная: кровати, стол, табуретки, этажерка. Решили — не стоит старье тащить в Червень, обзаведемся там новой мебелью.
— Ну что ж, поезжай, — сказала жена. — А как квартиру дадут, присылай полуторку. Раз в районе такие дела — не отрывайся, без тебя переберемся. Не впервой.
Она вдруг встала с табуретки, подошла ко мне и озабоченно тронула мои волосы у виска.
— Василь, — сказала она тихо. — А ведь у тебя седина появилась.
— Это от морской соли. Въелась. Потом смоется.
После окончания церковноприходской школы моя Ефросинья Ефимовна больше нигде не училась. Но она стремилась не отстать от жизни. Интересовалась всеми делами, которыми я занимался, — будь то колхозная ферма, МТС или райком. Участвовала в самодеятельности, очень любила читать и всегда просила меня или старшую дочку приносить ей из библиотеки книги. Авгиния из «Трясины» Коласа, Аксинья из «Тихого Дона» Шолохова были ее любимыми героинями. У нее был тот верный, здоровый, трезвый взгляд на вещи, какой бывает у честных людей, привыкших руководствоваться в жизни совестью.
У нас с ней по негласному уговору было заведено: она занимается хозяйством, воспитанием детей; я занимаюсь общественным хозяйством, воспитанием людей на производстве. Конечно, мы с ней часто советовались, делились мыслями. Особенно меня интересовало ее мнение по «щекотливым» вопросам, когда на бюро, например, разбиралось чье-нибудь персональное дело. Выслушав внимательно доводы «за» и «против», Ефросинья Ефимовна выносила «частное» решение и, надо признаться, редко ошибалась.
12
В чужой монастырь со своим уставом. — Сселение хуторов. — «Упартый» Андрей Чепурко. — Бабий «бунт». — О тех, с кем работал. — ЧП в рыбхозе «Волма».
Четырнадцатого июля я вместе с первым секретарем Минского обкома партии Александром Павловичем Матвеевым прибыл в Червень. В этот день там открылась районная партконференция.
Районный актив уже знал, кто я и зачем меня привез Матвеев. «Старобинский. Секретарь молодой, без году неделя. Был директором МТС: хозяйственник» — это уже все повторяли. Посматривали с интересом, а кто и с недоверием. Я тоже исподтишка поглядывал на червенцев и размышлял: если выберут, на кого из этих людей можно будет опереться, кто станет помощником в подъеме хозяйства, культуры?
Еще никого не зная в Червене, я был убежден, что среди партактива есть много дельных, серьезных работников, которым что-то мешало развернуться, показать свои способности. Их только надо найти, развязать их инициативу. Это мне подсказывал опыт всей предшествующей работы в Старобине. А кому из червенцев придется дать бой за лень, разгильдяйство, бюрократизм? Ведь именно с ними мои предшественники «посадили» район.