Среди этой белой пустыни, над самым дальним от материка островом, находился научно-исследовательский центр имени Артура Маргнидзки. Светлое, круглое и плоское, как шайба, здание одиноко покоилось меж двух снежных холмов. Самолёт вертикально сел на раздвижную площадку, проступившую в крыше. Сэма встретил один из немногих научных сотрудников. Немногословный худощавый мужчина с крючковатым носом выдал ему куртку для посетителей и провёл в вестибюль.
Уэллер сел в ближайшее кресло и огляделся. В пустоватом помещении стояло несколько горшков со знакомым Сэму растением. Увидеть веренианскую зелень в одном из самых негостеприимных мест Терры он никак не ожидал. В горшках стояли шарообразные основания — никому бы и в голову не пришло, что так выглядели их стволы, — над которыми гордо поднимались папоротникообразные листья. Это был беннеттит. Ван рассказывал Сэму об этом растении. Он упомянул, что технически на Верении всего три особи, по одной на каждый материк, не считая Ареса. Несмотря на бесчисленное множество самих стволов, все они оставались связаны единой корневой системой и являлись генетически идентичными. Этот факт немало удивил тогда Уэллера, ведь самой большой формой жизни на Верении оказывались не раатерии, а именно беннеттиты. Пусть Ван и забыл упомянуть об островных рощах, которые были куда меньше.
Уэллер достал камеру и сделал пару снимков. Сэм почувствовал жалость к столь изолированным растениям. Жалость к растениям. Он удивился собственному выводу.
— А вот и ви, капитан, — раздался голос с дейрийским акцентом.
На эскалаторе спускалась доктор Звонски, держа в руках такую же, как у Сэма, куртку. Выглядела она немного усталой, что усиливалось растрёпанными на посадочной площадке волосами.
— Здравствуйте, — вставая, произнёс Сэм. — …и спасибо. Мне сказали, что именно вы настояли на транспортировке меня до Терры. Кто знает, что со мной было бы, пройди я в том состоянии через ещё одни перегрузки.
— Ничего хорошего уж точно. В лучшем случае попрощались би со службой, — ориентируясь по указателям, она направилась прямо по широкому коридору, который вёл к лифтам. — Как ваша нога?
— Отёк ещё есть, но врач сказал, что это ненадолго, — Сэм старался хромать менее заметно, но не из-за Звонски, скорее он старался убедить себя самого. — Надеюсь, как вернусь, сразу смогу приступить к службе. Устал уже ничего не делать.
— И, капитан… мне жаль вашего друга, — немного нахмурившись, произнесла Звонски. — Ми мало общались, но у меня сложилось положительное впечатление о нём.
Сэм опустил глаза при этих словах. Друг. Странно, ведь Итан Сворц поначалу вызывал у Сэма самую настоящую неприязнь. Но Уэллер привык к нему и начал общаться как с равным. Возможно, они действительно подружились бы, проведи вместе ещё какое-то время.
— Да, хороший был парень, — выдавил капитан.
Они вошли в лифт, и, когда двери закрылись, повисло неловкое молчание.
— Чем занимались всё это время? — неожиданно для самого себя спросил Сэм.
— Доклад кабинету министров, домашний арест в маленькой квартирке и парочка судебних заседаний, — развела руками Звонски.
— Суд? — удивился Сэм. — А в чём дело?
— Кабинет считает, что именно я виновата в прибитии Дейри на Маналу, — ответила доктор. — Хотя я не совсем понимаю, зачем мне тогда било сбегать в Берницию.
— Бред какой-то. Вы ведь тоже были на челноке и на «Фолькванге». Я тогда несколько раз подряд терял сознание, но отчётливо помню, что по кораблю вёлся огонь. Мне, конечно, интересно, как они узнали координаты, но я не думаю, что вы с ними тайно сотрудничали.
— Благодарю за доверие, но судью военного трибунала это не убедило. — В лифте начало резко холодать, и они поспешно натянули куртки. — Я прямо сейчас под прослушкой, а в городе за мной следили. Я и не била би здесь, не будь вас рядом. Меня отпустили только при условии, что ви будете присутствовать при моём с Артуром разговоре.
Раздался звон, и двери лифта разошлись в стороны. Изо рта Сэма повалил пар, когда они оказались в просторном зале. Пол состоял из металлической решётки, под которой виднелись трубки с хладагентом. Круглое помещение было заставлено широким кольцом из нескольких рядов серверных шкафов. Монотонный гул аппаратов эхом отражался от потолка. В центре зала располагалась широкая система кальцитовых линз и ламп, формирующих стационарный голопроектор. Когда Сэм и доктор Звонски приблизились, перед ними возникла огромная — размером с грузовик — синяя голограмма мозга с нелепыми мультяшными глазами. У себя дома Артур-3 оказался куда внушительнее, чем в переносном голопроекторе.
— Доктор Звонски, капитан Уэллер, рад вас видеть, — произнёс полуискусственный интеллект. — Как добрались?
— Заметив слежку, — мрачно ответила Звонски.
— Вы этого не замечаете, но камеры в этом помещении тоже следят за вами, — беззаботно бросил Артур. Его тон тут же сменился: — Честно говоря, я не рад вашему нынешнему положению и не считаю вас виновной. Ваш адвокат заверил меня, что воспользуется данными моего скрипта в целях вашей защиты. Я хотел лично выступить в качестве свидетеля, но суд отклонил моё прошение. Несмотря на то, что все данные синхронизировались через регулярный обмен! Нужно как-то под шумок переписать положение о моих правах…
— Ви говорили с моим адвокатом? — удивилась доктор.
— Конечно. Я лично с ним связался, — голограмма прищурила глаза в безротой улыбке. — Вернёмся к моему скрипту: как он умер, капитан Уэллер?
Странно было говорить о смерти с тем, кто умер. Сэм немного призадумался и, прищурившись, поднял глаза.
— Понимая, что происходит.
— Иначе и быть не могло! Он же Я!
— Удалось что-нибудь выудить из нашего трофея?
— Конечно. Это навигационный блок беспилотного аппарата. В системе есть неполадки, которые могли вызвать крушение при посадке. Трудно сказать, что вызвало сбой. Системы защиты этого блока удивительно продвинуты. Человечеству до таких технологий развиваться ещё не одно столетие. — Голограмма Артура сменилась на изображение того самого блока, его составных частей и графиков с различными показаниями. — Изучение этого образца поможет нам не только лучше ориентироваться в космосе, но и подарит новые источники энергии, возможность повсеместно использовать высокотемпературные сверхпроводники и более ёмкие аккумуляторы. Несколько прототипов уже проходят виртуальные тесты.
— Откуда он? — спросила Звонски, глядя на изображение своей находки.
— Трудно сказать, — нахмурился летающий мозг. — Состоит из вполне обычных элементов, а вот сплавы вызывают у меня неподдельное любопытство. Дело в том, что для их создания необходимы какие-то специфические условия, иначе межатомные связи будут неустойчивыми. Я провожу моделирование, но пока безрезультатно. Установить возраст у меня тоже не получается. Думаю, придётся изобрести абсолютно новый способ, ведь даже изотопный анализ здесь бесполезен.
— А что за вещество использовалось для освещения? — спросил Сэм.
— Какой-то технический реагент. Он весьма чувствителен к некоторым электрическим импульсам и через такие импульсы поддаётся программированию.
— Программированию? — удивился Сэм. — Жидкость программируется?
— Терминология ещё обсуждается, но в лабораторных условиях нам удалось заставить его частицы левитировать и менять температуру, а также мои коллеги разобрались, как включать и выключать свечение. Думаю, потенциал этой технологии почти безграничный. — В воздухе появились небольшие экраны с записями некоторых экспериментов. — В теории для такого программирования подойдут даже импульсы человеческого мозга, но нужен усилитель или высокая концентрация реагента.
— Боюсь представить, что Дейра сможет создать на основе остальной части куба, — процедил Сэм.
— Им понадобится куда больше времени, — гордо произнёс Артур. — Во-первых, маловероятно, что они уже доставили артефакт даже на ближайшую из своих планет. Во-вторых, у них нет меня! Когда они разберутся, что к чему, мы уже запустим в серийное производство первые прототипы.