Поначалу падение сопровождалось холодным ветром в двадцать градусов ниже нуля. Дорм легко вынес этот мороз, сфокусировавшись на выборе места посадки. Он разглядел сквозь дымку облаков широкую реку, которую заприметил по спутниковым снимкам ещё на Медузе. Полковник дал крен вправо и оглянулся на Сэма — капитан следовал чётко за командиром.
Как раз в этот момент резко похолодало. Термометр рядом с датчиком атмосферного давления показывал значение в минус пятьдесят. Дорм прижал руки к телу и в резком пике устремился вниз, стараясь проскочить опасно холодную зону. Однако пикирование лишь слегка ускорило его падение, и более двадцати километров полёта Аруту приходилось терпеть обжигающий холод. Забрало кислородной маски покрылось наледью, ресницы начали слипаться, всё его тело сковало холодом. Казалось, полковник вот-вот потеряет сознание.
Спустя вечность, температура всё же вернулась к прежнему значению. Двадцатиградусный мороз перестал казаться чем-то существенным.
Когда температура поднялась до двух градусов выше нуля, Арут посмотрел на датчик атмосферного давления: они были примерно на высоте двух километров. Полковник дёрнул за кольцо, активируя свою Ласточку. Пружины раскрылись, а каркасы выпрямились. Тросы натянулись, хлопнули перепонки. Дорм дёрнулся в воздухе, и падение перешло в полёт. Где-то позади свистела Ласточка Сэма.
Сверху открывался невообразимый вид на множество озёр, лесов и холмов. На севере виднелся выбранный Дормом ориентир — узкий, но очень длинный горный хребет — гряда Ланс-Рокка. Полковник не мог этого видеть, но сразу за укрытыми снежным саваном вершинами начиналась огромная пустыня, которая занимала больше трети материка. Дорм опустил взгляд — прямо под ним простиралась целая сеть из множества рек, что петляли и извивались меж возвышенностей, серебрились пеной порогов и водопадов, проходили через леса, сливались вместе, формируя озёра, и вытекали из них, устремляясь куда-то вдаль.
Дорм выпустил тормозной парашют, когда под ним появился коричневый пляжный песок. Полковник расстегнул крепления на ногах и коснулся земли. Он споткнулся о камень и, потеряв равновесие, начал заваливаться на левое крыло. Взметая фонтаном комки грязи, Арут влетел в прибрежные заросли.
Всё тело болело, как после неистовой драки. Но он был жив. Дорм скинул кислородную маску и наконец открыл глаза. Вверх к голубому небу тянулись хвощи, из-за облаков выглядывала едва заметная Горгона, волны мерно шуршали о берег, пахло сырыми корнями и речными водорослями. Дорм встал и размялся, чтобы убедиться в отсутствии травм — явных переломов он не получил, однако вновь разболелось то самое место, где треснули его рёбра больше месяца назад. Полковник сфокусировал своё внимание на задаче и полностью абстрагировался от боли.
Пока Дорм приходил в себя, на пляж приземлился Сэм. У него получилось намного лучше. Львы оставили свои Ласточки в тростнике. Там же они спрятали кислородные маски и сумки, из которых каждый достал шлем своего Хамелеона, оружие и прочее скудное снаряжение. Полковник наметил маршрут, и они зашагали по берегу.
Изучая спутниковые снимки, Дорм решил подойти к форту с юго-востока. Местность в том районе представляла из себя дикую степь. Настолько дикую, что на многие километры вокруг нельзя было отыскать спутниковой вышки, железной дороги, метеобеспилотника или даже колеи.
Пейзаж раскинулся по-настоящему бескрайний, немного холмистый, изрезанный редкими ложбинами. Растения оказались пожухлыми и грубыми, но вовсе не сухими, в них по-прежнему теплилась жизнь, а на некоторых даже распускались маленькие бледные цветочки. Наиболее распространёнными были, конечно же, травы. Попадались короткие ярко-зелёные пучки, встречались бледные широкие листья, которые то стелились по земле, то тянулись вверх. Тут и там торчали высокие колосья, изредка попадались кустарники и ещё реже кривые стволы низкорослых деревьев, увешанных немногочисленными, но свисающими до самой земли змееподобными листьями.
Казалось, природа не знала о существовании человека. Тут и там любопытные рептилии выползали на берег, чтобы поглазеть на шагающих вдоль реки путников. Фороракосы топорщили перья и гневно шипели на незваных гостей, но подходить к странным существам не осмеливались. Насекомые вспархивали десятками пар крыльев, когда кто-то из чужаков раздвигал очередной куст или наступал в какую-то ямку, что скрывалась в траве. Всю дорогу Сэм отвлекался на осмотр окружающей живности и растений, что не встречались на Зевсе. Дорм решил никак это не комментировать, ведь время он рассчитал с запасом. Полковник даже радовался тому, что апатия капитана отступила.
Спустя час пути, река свернула на запад, а Львы вышли к невысоким холмам. По бугристой местности гордо расхаживали жуки-надзиратели. Дорму не нравилось, как выглядели эти создания, он сморщился под шлемом, продолжая идти вперёд. Тела жуков превышали размером кулак, а худые ноги могли достигать целого метра в длину. Надзиратели питались ягодами и различными злаками, но не брезговали и разорением гнёзд мелких рептилий. Завидев пришельцев, жуки длинными прыжками ускакали прочь, не забывая оповещать собратьев об опасности тонким, режущим слух писком.
Когда Львы поднялись на вершину последнего холма, у Дорма перехватило дыхание. Полковник замер и медленно оглядел раскинувшийся перед ними простор. Они вышли к огромному полю белых цветов, конца и края которому не было видно. Сотни тысяч, а может, и миллионы белоснежных соцветий единым покрывалом устремлялись к горизонту. Перед ними распростёрлось громадное поле звёзд Верении. Их так назвали не только из-за формы, но и потому, что они могли светиться в темноте, приманивая опылителей даже ночью. Размером с человеческое лицо, эти цветы с пятью остроконечными лепестками источали приятный аромат, похожий на смесь мяты и шоколада. Над цветками кружили бесчисленные множества самых разных насекомых. Одни просто явились за нектаром, другие собирали его для своего улья, третьи прилетели полакомиться первыми двумя, но все невольно опыляли белые звёзды и тем самым порождали новую жизнь.
Чтобы пройти белоснежное поле, Дорму и Сэму понадобилось не меньше пяти часов. Когда цветы наконец перестали попадаться, перед путниками возвысился густой хвойный лес. Бойцы повысили чувствительность активных наушников и вошли в чащу. Свет Тау-Солис пробивался сквозь ветви араукарий, подсвечивая парящий между стволов пух кустарников. Словно сотни светлячков, мохнатые семена летали вокруг Львов, превращая лес в своеобразное подобие ночного неба. Дорм предложил остановиться, чтобы собрать ягод, орехов и плодов с окружающих кустов. Орехи оказались не по сезону твёрдыми, зато фрукты и ягоды были сочными и спелыми, чем подняли настроение обоим бойцам. Они набрали воды в ближайшем ручье и двинулись дальше.
Энсин Лукас Грубер протёр глаза и размял шею. Он перевёл свой взгляд с радара на соседний монитор, где отображалось состояние корабля. До завершения ремонта оставалась всего пара часов. Их фрегат «Миктлан» получил повреждения основного двигателя во время последнего боя, поэтому корабль пришлось оставить в межзвёздном пространстве для ремонта.
Лукас был рад немного отдохнуть. Он порядком устал от войны. Идя в офицерское училище, энсин представлял себе службу какой-то более героической. На деле она оказалась полна наискучнейшими дежурствами на орбите, высоченными стопками документов, уставом, который приходилось зубрить от корки до корки, а ещё эта проклятая койка. Пятеро! Он ненавидел свою жёсткую и скрипучую постель больше, чем саму Берницию.
Однако о самом ужасном он прекрасно знал с самого начала, но всё равно не был готов. К смертям друзей и ужасным картинам горящих городов невозможно подготовиться или даже привыкнуть. Война Дейры с Берницией бушевала всю его жизнь. Она многих у него отняла и успела показать себя во всей своей специфической красе. Энсин радовался её скорому завершению. Ещё бы! Новейшие разработки позволили сформировать Чёртову Дюжину — улучшенный флот, который позволит разбить врага и положить конец равному противостоянию.