Орис разочарованно вздохнула. Всего на секунду ей подумалось, что зелёная магия – не такая уж скучная штука, как Гирд тут же всё сломала.
Утром Икара принесла ей роскошную толстую книгу с кучей ярких картинок. Орис удивлённо вчиталась в название: «Большой ботанический определитель».
– Что это? – спросила она, листая дорогую бумагу и вдыхая аромат новой книги.
– Госпожа Гирд сказала, что это запоздалый подарок на ваш приезд в Мемрис, – пропела Икара.
Книга была восхитительной. Орис легко нашла в ней все растения, который росли в саду дома. Более того, в книге были указаны все целебные, магические и ритуальные свойства растений. Сейчас, когда она вечно смешивала какие-то настойки, этой книге не было цены! Орис тут же побежала благодарить Гирд за чудесный подарок, на всякий случай уточнив у служанки, у себя ли волшебница. И хорошо, что спросила: оказалось, что Гирд вовсе не в комнате, а в оранжерее.
Не любила Орис это место. Зажав вожделенную книгу под мышкой, она шагнула под полог деревца, ростом примерно в два раза выше неё, сидевшего в неправдоподобно большом горшке. Первым желанием Орис было тут же найти его в книжке, но она вспомнила, что пришла сюда, чтобы поблагодарить Гирд.
У огромного, от пола до потолка, окна, стояли несколько сидений – или лежанок? – которые называли здесь кушетками. Они подходили Гирд идеально. Орис так и представлялось, как она сидит на кушетке, сжимая в руке чашку с остывающим чаем и флегматично глядит в окно. Как всегда бесшумная, чему только способствовали мягкие тапочки, Орис приблизилась было к окну, как вдруг замерла, услышав голос:
– Я думал так: хотел бы – давно бы женился на ней. И хорошо, что не женился. Было бы труднее уехать.
Сердце забилось, когда Орис осознала, что этот задумчивый печальный голос принадлежит её брату.
– Забрал бы и её с собой, – сказала Гирд. Голос её был подобен мурлыканью кошки, само его звучание успокаивало. Марбл вздохнул.
– Ага. Так по цепочке можно было бы полдеревни вывезти. И куда бы мы их дели тут?
Гирд хмыкнула. Орис поняла, что пришла очень уж невовремя. Она попыталась тихонько отступить назад, чтобы ничем не выдать случайно подслушанных слов. Но пока она пятилась, разговор продолжался.
– Может, вернёшься к ней потом? – предложила Гирд. Тон её был непривычно дружелюбным, на людях она совсем по-другому говорила с Марблом. Брат невесело рассмеялся.
– Будто она будет ждать парня, который тянул с предложением, а потом и вовсе сбежал. Да и сколько ждать-то? Год? Пять? Я не оставлю сестру, пока не буду уверен, что с ней всё в порядке.
Сердце сжалось. Орис стояла в дверях оранжереи, не в силах уйти. Хотелось, конечно, как обычно разреветься. Глупый брат! Почему он открывается чужим людям, но никогда не скажет родным, какая на самом деле тяжесть лежит на его сердце?!
Гирд задумчиво хмыкнула.
– О ней есть, кому позаботиться.
– Да ну? – Марбл фыркнул. – Кому же? Наставница, как видишь, свалила куда-то. Кто ещё? Тебе я не доверяю, даже не строй мне глазки!
Гирд издала разочарованный звук «пф».
– Вот так-то, как душу мне выкладывать, так запросто, а как сестру мне доверить, так хрен! Все вы такие, – она наигранно хлюпнула носом. – Используете меня как носовой платок, а потом сбегаете.
Марбл хмыкнул.
– Теперь я чувствую себя бесчувственным козлом. Может, хочешь поныть мне в ответ?
Гирд хрипло рассмеялась.
– Нет уж. Мне это не приносит никакого облегчения.
– А слушать обо всех неудачах моей жизни, значит, прямо то, что надо? – иронично поинтересовался Марбл. Гирд не то вздохнула, не то усмехнулась.
– Я эмпат, Марбл. Я загибаюсь без человеческих эмоций. А твои, знаешь ли, просто прекрасны на вкус: яркие, чёткие, чистые…
– Ты что, их жрёшь?!
Обоюдный смех позволил не бояться, что её услышат, даже если она оступится и топнет громче допустимого. Орис торопливо покинула оранжерею. Она чувствовала себя неуютно, что подслушала разговор, но в то же время она испытала облегчение. Она знала Гирд и понимала, что если в сердце Марбла и живёт глубоко зарытая тоска, то волшебница докопается до неё, вырвет с корнем, и выпустит Марбла снова таким, какого его привыкла видеть Орис, только без всякого притворства. От этой мысли становилось тепло.
Марбл всегда обманывал её, создавая впечатление, что произошедшая с ними история никак не повлияла на него, что он переживает всё легко, и на душе его не осталось шрамов. Орис понимала, что улыбка на его лице наклеена специально для неё, чтобы она никогда не чувствовала своей вины за то, что ради неё он изменил свою жизнь.