– Да! – радостно закричала Орис, не понимая, почему наставница не может ей поверить. Казалось, что ответ Орис и вовсе её расстроил.
– Я вынуждена тебе отказать, – сказала она холодно. Резко встав, она приподняла полы платья, присев перед ученицей в издевательском реверансе. – Прошу простить, меня ждут дела.
Орис в отчаянии смотрела вслед наставнице, гипнотизируя её идеально ровную спину. Ну что за человек! Именно этим заклинанием она когда-то так заинтересовала Орис, а теперь ни за что не хочет его отдавать. Почему нет? Орис озлобленно сдула с лица чёлку и скрестила руки на груди.
Понятное дело, почему. Она опять вспылила. Раздражённо скрипнув зубами, Орис повернулась к окну и уставилась на ветки деревьев, колыхаемые лёгким летним ветром. Вместо оживления накатила усталость. Усталость от собственной глупости. Майрис всегда предупреждала её о том, как опасно связываться с некоторыми заклинаниями, и заклинание вересковых сердец относилось к этому особо опасному списку. Читая об энтропии, Орис нашла подтверждение словам наставницы, что сопротивляться тёмной отдаче от магии может только спокойная, уверенная личность, находящаяся в гармонии с собой. И что же она? Брызжа слюной, кричала, что тут же побежит убивать Трэвиса!
Фыркнув, Орис пнула ножку стола и тут же пожалела о своём решении, согнувшись пополам и схватившись за больные пальцы. Ну что за неудачница? И как смеет она называться ученицей самой Майрис! Как смеет просить наставницу научить её запретной магии, когда как и обычные заклинания применять не в силах.
Мысленно она вернулась к тем дням, когда лежала, недвижимая, и боль с ненавистью разъедали её изнутри. Казалось, столько воды утекло с тех пор, но она оставалась всё такой же бесполезной, и доказать обратное не могла ни Майрис, ни самой себе. Голова снова заныла, руки дрожали. Мучительная боль растекалась по шрамам, и это было странно. Они не болели с тех пор, как зарубцевались. Она вернулась в комнату и приняла сразу горсть таблеток от головной боли, что сама сделала пару дней назад про запас. Её лихорадило, и казалось, что заснуть она не сможет, как бы ни было это необходимо её враз ослабевшему по непонятной причине телу. Но всё же она заснула.
Во сне она видела двух девушек. Одна была повыше, с длинными пепельными волосами, зябко кутающаяся в серый шерстяной плащ. Вторая была низкорослая, наверное, не выше самой Орис, но крепкая и сильная. Её короткие рыжие волосы торчали во все стороны, будто бы она остригла их садовыми ножницами. Она была похожа на смешного пекаря, огромные яркие веснушки и румянец на щеках заставляли её выглядеть непосредственной и юной.
Они шли, держась за руки. Вернее, одна почти тащила за собой другую.
– Мильза! Я не могу идти больше, – шептала высокая. – Я устала. Зачем всё это? В Мортунгва учили, что справедливость свершится, может, в этой жизни, или в другой, но они получат своё.
– Хватит ныть, – отвечала рыжеволосая. – Ты всегда «устала» и «не можешь». Сможешь, значит. Я тебе помогу. Я всегда буду с тобой. Ты отомстишь, ага? Нет ничего постыдного в том, чтобы хотеть справедливости. Только, поверь, сама по себе она не свершится, это сказочки для добреньких лечилок. Её зубами и когтями нужно вырывать, эту справедливость, понимаешь, Май?
Она повернулась, и Орис успела отметить, какие удивительные у неё глаза: одновременно синие, как ночь, и серые, как сталь. Таким же и был её взгляд, обращённый на спутницу: решительным, твёрдым и в то же время заботливым и нежным.
Зубами и когтями, сказала она. Сердце Орис ответило на эти слова радостным возбуждением. Она права, ох, как же она права.
Орис охватила мрачная решимость. Она встала рано поутру, привела себя в порядок, надела вчерашний серый костюм, накинула плащ и спустилась вниз, опираясь о трость.
– Госпожа Майрис отбыла по делам. Вернётся после полудня, – сообщила Икара.
Всё складывалось как нельзя лучше. Орис важно кивнула служанке, после чего бросила:
– Я пройдусь. Если кто хватится, скажи, что вернусь скоро.
Сегодня она сможет доказать наставнице, что не лыком шита, что способна хоть на что-то сама.
На улицах по-прежнему было много народу, но всё же в такой ранний час людей было ощутимо меньше. Впрочем, Орис не замечала этого. Уже привычно лавируя между людьми, она уверенно шла к западным воротам города, к тем, через которые сама вошла несколько месяцев назад. Полы чёрного плаща развевались за её спиной, хлопая, как крылья птицы. Мизгирь на плаще всё больше нервничал, оплетая складки ткани узорчатой проволокой паутины.