– О ком же мне думать, если ты всё равно будешь недовольна! – проворчала Орис, прозвучав один в один, как бабушка. Её руки при этом отточенными движениями закручивали травы в пучки и обвязывали нитками. Она всегда пыталась относиться к людям дружелюбно, не сплетничать, не говорить гадостей ни в лицо, ни за спиной, но бабушка уделила её воспитанию больше времени, чем отец и мать вместе взятые, потому было неудивительно, что Орис во многом была её копией, пусть и пыталась давить в себе эти черты. Сколько бы она ни старалась, эта желчь всё равно зачастую просилась наружу, особенно когда кто-то особенно раздражал её своей непрошибаемой тупостью. Орис понимала, почему бабушке не нравятся многие люди, и когда та сквозь зубы отпускала едкое словечко про кого-то, Орис про себя со смехом соглашалась, оценивая, как метко Айка подмечает недостатки в других.
Нет, были люди, которые нравились бабушке. Ко́рин, да, подмастерье отца. Орис много времени провела с ним в детстве, заодно постигая кое-какие основы врачебного искусства, потому она точно могла сказать: его сердце было соткано из милосердия! Несчастный юноша даже стальную Айку смог разжалобить. Что поделать – бедолага был лунным ребёнком с белой кожей и волосами. Поговаривали, что такие дети появлялись в деревнях, когда рядом находились великаны – само присутствие серокожего племени служило проклятьем для горцев. Когда Корин родился, его хотели выкинуть в лес, но именно Айка внезапно заявила, что все слишком суеверны, и дитя велела оставить. Это было дико странно слышать от ведуньи, но никто и не подумал спорить. Деревня ни разу не пожалела об этом – Корин был мил, старателен и прилежен, и с работой справлялся, наверное, ещё и получше отца. Но всё же смотрели на него чуть косо.
А ещё… Ну, всё, вроде бы. Айке сложно понравиться.
– Цыц! – властно сказала ведунья. – Думай о работе. Или о своём парнише, что через три дня станет тебе мужем, так и быть. Даже если я прикажу тебе не думать о нём, ты же всё равно продолжишь.
Орис задумчиво прикусила губу.
– Знаешь, я даже о нём сейчас не могу думать. Паучиха… – Орис словила недовольный предупреждающий взгляд бабушки, но упорно продолжила: – Она была у Магрит. Сунула мне жёлтый тюльпан, сказав, что знак предательства подойдёт для моего букета, – Орис фыркнула и коротко глянула на бабушку, ища поддержку. Та сидела за своим столом, в руках её был пучок трав, который она как раз обвязывала ниткой, но вдруг остановилась. Сейчас Айка устремила взгляд в пустоту, и глубокая морщина пролегла между её бровей.
– Так и сказала, да? – пробормотала она задумчиво, а затем встряхнулась, возвращаясь к работе. – Ууу, ведьма! Лишь бы настроение испортить молодой невесте.
Но Орис не понравилось, как Айка нахмурилась. Бабушка вмиг стала грустной и мрачной. Девушка с подозрением посмотрела на ведунью, и поняв, что от той успокаивающих слов не дождёшься, решила успокоить себя сама:
– Ну ведь вряд ли Дарет собирается меня предать. Измена? До сих пор не замечала в нём такой тяги, так с чего бы вдруг теперь он так поступил? Я тоже не собираюсь никого предавать. А Паучиха просто не в себе, – размерено говорила Орис. Подняв глаза, она поняла, что бабушка её и не слушала, явно углубившись в свои мысли. На миг Орис показалось, что глаза старой ведуньи полны слёз, но она быстро отмела эту мысль: Айка не из тех, кто способен плакать. Нет, скорее всего, бабушка мрачна, потому что недовольна тем, как Орис раскуксилась из-за слов Майрис. Девушка вздохнула. Ну да, дождёшься от любимой бабули семейной поддержки, конечно! Айка из тех, кто добивает упавших, не тратя зря время и силы на то, чтобы помочь им подняться.
Почему вообще слова какой-то сумасшедшей отшельницы так сильно на неё повлияли? Орис ощущала неприятный холодок в животе. Предчувствие? Нет, ерунда. Просто её всю жизнь пугали Паучихой. Дело в этом. Да ещё и Дарет был каким-то странным, что не добавляло спокойствия. Неужели всё ещё дуется из-за их ссоры? Хотя, о чём речь, у него же тоже свадьба на носу, конечно, он несколько взъерошен!
Ну что она за глупая паникёрша?
Окончательно успокоив себя, Орис начала тихонько напевать, продолжая собирать пучки трав. Работа ладилась, и уже вскоре она разобрала свою часть заготовок. Перед ней ровной горкой лежали травы, разделённые на совершенно одинаковые снопики, и перевязанные ниткой строго в определённом месте. Орис довольно улыбнулась. Всё должно быть сделано аккуратно – иначе зачем вообще браться за дело? Она взглянула на бабушку. Несмотря на то, что Айка находилась глубоко в своих мыслях, её руки справлялись с работой прекрасно и без участия сознания. Она тоже почти закончила. Орис вскочила с табурета и потянулась, слушая, как хрустит позвоночник. Да, стоило лучше следить за спиной во время долгого сидения, чтобы не стать с годами сгорбленной, как Айка.