Внутри была куча хлама, какие-то тряпки и тело, храпящее на покосившейся кровати. Чуть драные занавески и горшки с еле живой геранью и засушенным фикусом показывали, что когда-то здесь пытались создать уют. Орис старалась ступать тихо, жаль, что каблуки не были для этого предназначены. Впрочем, человек, не проснувшийся даже от скрипа двери, спал явно очень крепко. Он лежал на животе, подложив руки под голову. Его лицо было опухшим и поплывшим от постоянных возлияний, но Орис узнала его без проблем. Трэвис! В деревне его матушка постоянно таскала его к Айке, чтобы та сделала настойку, отвращающую его от горячительного, но та с каждым разом работала всё слабее. Здесь, без надзора, Трэвис, судя по всему полностью погрузился в объятие своей истинной любви. Трогать его не хотелось. Поморщившись, Орис кончиком посоха коснулась его засаленной одежды и обратилась к спящему:
– Трэвис! Эй, Трэвис, подъём!
Да, Орис не собиралась его убивать. Конечно, первым порывом было убить всех семерых и Бо заодно, но после бодрящего душа из ледяного недовольства Майрис, Орис пораскинула мозгами и поняла, что мысль была изначально глупой и нерациональной. Нет, ну она же не маньячка, в конце концов! Трэвис преследовал её в лесу, но не причинил вреда. Если уж вспоминать реакцию шайки, загнавшей её на край обрыва, то они и сами не ожидали, что Дарет её сбросит. Потому, несмотря на закипающую в душе злость, Орис понимала, что бедолага ни в чём не виноват. У Трэвиса всегда было много силы, но мало мозгов, и во всю эту историю он вляпался тоже наверняка не из большого ума. Будучи милостивой госпожой волшебницей, Орис твёрдо решила, что узнает у него всё, что он знает о Дарете и господине Бо, а затем они разойдутся. Тогда, в лесу, он хотел «поговорить» с ней – вот они и поговорят, наконец. И всё. Она получит информацию, придёт к наставнице с победой, та оценит, как лихо ученица справляется с жизнью в Мемрисе – все счастливы. План был идеален. Только вот Трэвис никак не просыпался, лишь громче всхрапывая в ответ на её попытки его растолкать. Орис вздохнула.
В следующие минуты она орала, топала, била его кулаками, тыкала посохом, но добилась лишь того, что он перевернулся на спину и стал храпеть громче. Орис болезненно потёрла переносицу. Да, приключение точно для настоящей волшебницы. Зарычав, она размахнулась ногой и всадила каблук прямо в бок несчастного, ничего не подозревающего Трэвиса, который завыл от боли и, спасибо духам, наконец проснулся. Подскочив, он резко сел. Кажется, она сильно напугала его своим ударом: он тяжело дышал и взгляд его был бешеным, да и в целом выглядел он, конечно, отвратительно. Пропитое лицо, сизоватый оттенок носа, полопавшиеся сосуды на белках глаз и клочковатая щетина. Пахло от него тоже не очень.
– Выглядишь паршиво, – сообщила она без обиняков. Трэвис поднял руку и коснулся груди, пытаясь унять дыхание и сердцебиение. Он прищурился, вглядываясь в её лицо, после чего его глаза вновь округлились. Он бестолково заморгал. Орис ухмыльнулась. Да, осознание давалось ему тяжело.
– Ты… кто? – хрипло спросил он, вжимаясь в стену. Его трясло от страха и похмелья. Не узнал или не смог поверить? Орис сделала шаг к нему ближе, растеряно глядя на его безумное лицо. Едва ли она могла помочь Трэвису прийти в себя, в конце концов, она не Гирд, чтобы влезать людям в разум. Мужчина замер, словно встревоженный суслик. Глаза его были влажными.
– Орис? – прошептал он. – Ты… пришла за мной?
Он боялся её! Суеверный горец решил, верно, что она посланница смерти. Орис мысленно расхохоталась. Легко бороться с противником, у которого ты вызываешь такую оторопь.
– Опять? Ты пришла опять? – бормотал он. Надо же, а она, похоже, часто чудится бедолаге. Раскаивается, значит. Интересно, а в каком виде она предстаёт перед ним в кошмарах? Скорее всего, так, как она выглядела в деревне, не зря он сразу её не узнал.
– Ты знаешь, где Дарет? – спросила она внезапно, надеясь, что именно неожиданность заставит его не задумываясь выпалить всё, что он знает. Трэвиса снова затрясло.
– Я не знаю, ничего не знаю! – он зачем-то вытер сухие губы тыльной стороной ладони. Взгляд его бегал, но, кажется, он всё же начинал осознавать, что это не сон.
– А кто знает? – наседала она.
– Не подходи, нечисть!
– Всё хорошо, – она прислонила посох к спинке кровати и подняла руки в так любимом Гирд жесте, указывающем на добрые намерения. Вряд ли Трэвис был так плотно знаком с шалемской культурой. Её жест, скорее, ещё больше напугал его. Он дышал тяжело. Пот стекал по его лицу.