Майрис строго смотрела на Орис, будто та уже готова была, безумно хохоча, разрушать города и убивать стариков и детей. Орис слегка вздрогнула, поёжившись под взглядом наставницы.
– Значит, энтропии надо избегать? – невинно спросила Орис. Майрис медленно кивнула.
– И без неё ваше заклятие с вырыванием сердец не сработает? – спросила Орис ещё невиннее. Майрис недовольно прищурилась.
– Твоя цепкость иногда даже бесит. Ты мыслишь не в том направлении.
Орис прикусила язык и быстро закивала. Рано, пока ещё рано поднимать эту тему. Нужно было срочно спросить что-то другое, чтобы отвлечь наставницу, и Орис тут же пришёл в голову вполне подходящий для прилежной ученицы вопрос:
– Обезболивающее заклинание мне тоже нельзя часто использовать из-за энтропии?
Морщинки на лице Майрис разгладились.
– Тут другое. Ты замечала, что каждый раз тебе нужно всё больше трав, чтобы они смогли притупить боль? Так и с магией. К тому же магическое исцеление – в целом коварная наука. Решив враз залечить кому-нибудь рану, ты рискуешь лишить нескольких лет жизни не только этого человека, но и себя. И если ты, как маг, сможешь это исправить, то человеку без магии придётся туго.
Орис удивлённо заморгала.
– Почему так?
Майрис задумчиво коснулась тонким пальцем щеки, подбирая слова. Её туманный взгляд обследовал комнату. Наконец, она обрадованно воскликнула, подскочила к шкафчику и что-то достала. Когда она снова села рядом с Орис, она положила перед ученицей платок и несколько булавок.
– Чтобы объяснить, мне придётся начать чуть издалека, – заговорила она. – Магия – очень тонкая вещь. Величие волшебника определяется не только силой, – продолжала наставница. Она взяла булавку, насквозь проткнула ею кусочек ткани на краю платка, а затем резко дёрнула. Разумеется, булавка разорвала нитки, часть потянув за собой, оставив на платке затяжки. Орис наблюдала за движениями её рук так заинтригованно, будто в этих действиях было что-то непостижимое.
– Видишь? Я применила грубую силу, но ни к чему хорошему это не привело. Куда больше важна точность, с которой ты сотворишь заклинание, – продолжила Майрис, самым кончиком булавки поддевая нитку и оставляя на платке небольшую петельку. – Но и это далеко не всё. Иные заклинания длятся часами, и прервать их нельзя. А если тебе придётся сразиться с другим волшебником? Сможешь ли ты применить магию быстрее него, перехватив инициативу? И сколько заклинаний успеешь произнести, прежде чем упадёшь без сил?
Орис перестала зачарованно рассматривать платок и непонимающе заморгала.
– Творя колдовство я… устаю?
Задав этот вопрос, она призадумалась. Ей вспомнилась, как она убегала от преследователей, одновременно изменяя лес вокруг. Она была вымотана тогда куда больше, чем если бы она просто бежала, но списала всё эмоции и потрясение. Но, может быть, дело было как раз в том, что её невольное колдовство заставило её так устать?
– Всё в жизни имеет свою цену, – наставительно произнесла Майрис. – Раньше ты не осознавала этого лишь по двум причинам: ты никогда не творила серьёзного колдовства, к тому же горы – особое место. Магия здесь совсем другая, она податлива и послушна, и ты, под чутким руководством Айки, сама не заметила, как научилась ею управлять. Покинув горы, ты ощутишь, насколько она бывает строптива и как много забирает сил.
– Но… что есть магия? – спросила Орис, не веря, что она впервые задаётся этим вопросом, самым простым, самым первым и очевидным, который она должна была задать в тот же миг, как согласилась стать ученицей Майрис. Она озадаченно глянула на наставницу, которая выглядела по-настоящему довольной. Вопрос ей понравился. Майрис заговорила, певуче, торжественно, словно не было для неё более приятной темы.
– Магия – это нить, которая переменчивым узором соединяет всё, что есть в нашем мире, в цельную картину. Эта нить может выглядеть по-разному на тебе, на мне или на том камне, что валяется у нашего крыльца, но она едина. Стоит ей оборваться в одном месте, как она тут же срастается, порождая новый узор, но не теряя своей цельности. Потянув за эту нить, мы можем распустить кусок гобелена, которым является наш мир, или изменить его рисунок.