– Я полагаю, на сегодня с тебя хватит. Где там уже наш чай, в конце-то концов?
***
Наконец, настал тот счастливый день, когда Майрис осмотрела Орис, нахмурилась, покусала губу и осторожно произнесла:
– Думаю, мы можем попробовать колдовать. Хотя бы то, что ты уже делала не раз.
Орис казалось, что магию Айки она знает так хорошо, что могла бы спокойно сотворить любое из заклинаний сразу же как вышла из комы. Реальность оказалась жестока. Она помнила тексты и движения, чувствовала привычное тепло в солнечном сплетении, приятное напряжение, струящееся по телу и… всё оборвалось без какого-либо эффекта.
– Попробуем что-нибудь попроще, – спокойно сказала Майрис, когда в очередной раз ничего не вышло. – Айка учила тебя создавать рисунки?
Разумеется, Айка учила её. Простой фокус, чтобы бросить пыль в глаза, но как же радовались жители деревни, особенно дети, когда ведунья создавала волшебные сверкающие картинки, при этом рассказывая древнюю легенду с каменной скрижали! Орис научилась этому ещё в детстве, больно уж интересным казалось это занятие. Получилось чуть ли не с первого раза, но сейчас ей стало страшно. А что, если не выйдет, если духи отказались от неё, если она больше не ведунья? Разволновавшись, она в итоге не смогла даже правильно воспроизвести движения рук, разозлилась сама на себя, а затем впала в уныние. Майрис терпеливо вздохнула.
– Ты слишком легко расстраиваешься, – сказала она. – У тебя был большой перерыв, да и травмы нарушили узоры. Понадобится время, чтобы они срослись достаточно плотно.
– А если не срастутся? – уныло спросила Орис. Майрис развела руками.
– Тогда ты не сможешь больше колдовать.
Да, умела Майрис успокоить. Орис задрожала всем телом. Нет, этого быть не может! Стать ученицей могущественной волшебницы и быть неспособной сотворить колдовство? Насколько нужно быть неудачливой? Орис сморщила лоб, собралась с мыслями и снова попробовала. Выплёвывая слова заклинания сквозь зубы, она вся тряслась от напряжения, пытаясь направить силу правильным образом. И это сработало. Сотканное из светящихся тонких нитей изображение домика Айки и сгорбленной старческой фигуры, сидящей на крыльце, предстало перед волшебницей. Майрис одобрительно кивнула, но Орис, увидев, что за рисунок породило её воображение, расстроилась ещё сильнее и растворила его, яростно разогнав руками, будто это был рой комаров, а не колдовство. Майрис хмуро глянула на неё и поцокала языком.
– Моя дорогая ученица, ты напоминаешь мне кипящий чайник.
Это было обидно.
– В смысле, я чайник в магии? – спросила она возмущённо. Наставница рассмеялась.
– Если что-то идёт не по-твоему, ты сначала теряешься и опускаешь руки, а в следующий момент вдруг вскипаешь и принимаешься за дело с такой яростью, что мне становится страшно. Кажется, что ты вот-вот взорвёшься. Так недалеко и до энтропии дойти. Ты слишком эмоциональна.
Орис фыркнула.
– Это же хорошо? Для заклинания нужна формула, желание и усилие! Желание! Эмоция!
Майрис покачала головой.
– Определённая эмоция, Орис! Я же объясняла. Если ты хочешь убить человека, ты не можешь колдовать и чувствовать к нему глубокую симпатию. Если хочешь излечить его, то не сможешь сделать это, не желая ему помочь. Ярость не может заменить тебе все эмоции. Проще колдовать вовсе без них.
Орис нахмурилась, непонимающе глядя на наставницу.
– Сначала вы говорите, что нужны три составляющее, потом заявляете, что можно колдовать без одной из них! – проворчала она.
Майрис измученно возвела глаза к небу.
– Опыт, девочка моя, всё опыт! Молодые волшебники страстны и эмоциональны настолько, что сжигают себя изнутри. Проходят годы, и ты видишь их холодными и бесстрастными, но ещё более могучими. Все их эмоции растратились на заклятия, что они произносили десятки лет подряд. Впитав их эмоции, эти формулы уже не требуют новых.
Орис дёрнула любопытным носиком. Она уже свыклась с тем, что Майрис всегда говорит о заклинаниях, как о чём-то живом, со своей волей. Наставница никак это не объясняла, потому и Орис приняла это как должное.
– У вас тоже так?
Майрис вздохнула и присела на крыльцо.
– Я стараюсь удержать себя от этого, – поделилась она. – Хотя замечаю, как с годами мне всё сложнее проявлять сильные эмоции. Боюсь, что избежать такого влияния магии может только абсолютно счастливый человек, а я далека от того, чтобы называться таковым, – она скептично поджала губы, вызвав у Орис укол жалости. Показывать свою жалость, конечно, не стоило. – Тем не менее, я считаю, что без чувств ты уже не можешь называть себя человеком. Хотя некоторые… они специально отказываются от некоторых эмоций, чтобы стать сильнее, если эти эмоции мешают им сосредоточиться.