Орис не любила думать о шахте – мысли о ней вызывали дичайшую головную боль. Но Майрис не стала бы поднимать эту тему просто так. Однако, едва начав, она тут же замолчала, глубоко затягиваясь куревом. Орис не выдержала:
– Она следила за входом?
Наставница покачала головой, выпуская дым.
– Всё проще. Они завалили вход.
Орис вздрогнула.
– Значит, у нас нет шансов узнать, что там было?
– Почему же? У нас есть целых два варианта. Первый: поднять завалы. У тебя есть знакомые геоманты?
– Кто…?
– Я так и думала. Значит, пойдём по второму пути, – флегматично пробормотала Майрис и многозначительно замолчала. Момент был самый походящий, чтобы узнать, что за второй путь, но вместо этого Орис спросила:
– Зачем вам знать, что произошло в шахте? Разве это поможет найти вашего сына?
Майрис повернула в сторону Орис голову, как обычно склонив её к плечу. Взгляд же её был новым, изучающим и заинтересованным. Будто до этого Орис изъяснялась птичьим щебетом, а тут заговорила по-человечески. Она неспешно затянулась, продолжала исследовать Орис глазами, выпустила дым. Орис переполняло странное чувство: сейчас будет что-то.
– Как твоя жажда мести? – буднично поинтересовалась наставница, отворачиваясь. Орис возмущённо уставилась на неё. Ну вот и что с ней делать? Понять и простить, что ещё остаётся. Принять правила игры, делать вид, что она не заметила резкой смены темы беседы. Орис нервно затянулась и выпустила колечко дыма.
– Когда я не думаю об этом, кажется, что со мной всего этого не происходило. И мстить как бы некому.
– Знакомое ощущение.
– Но потом, – голос Орис приобрёл стальные нотки, – я смотрю на своё тело, на сеточку этих белых шрамов, на ногу, трогаю эту расщелину на лице, и понимаю: это правда было.
Майрис выдохнула дым и проводила его взглядом.
– У меня тоже были шрамы. Только я их нанесла себе сама.
Орис удивлённо взглянула на неё.
– Зачем?
Наставница пожала плечами.
– Я очнулась в овраге, завёрнутая в какую-то тряпку. Выползла и увидела пустой дом разбойников. Забралась внутрь, чтобы погреться. Всё думала, за что меня так, вспоминала их мерзкие слова, и вдруг меня осенило: я красивая. Я просто им понравилась, как вещь. Была бы я некрасивой вещью – меня бы выкинули сразу. И я решила, что я буду самой уродливой вещью на свете. Я взяла острый камень и начала резать себя. Лицо, шею, руки… – говорила она равнодушно. Орис нервно сглотнула. – Я не просто так говорила тебе, что мы более живучи. Я не смогла умереть ни в овраге, ни позже, от потери крови. Я решила уйти, только на прощанье подожгла этот дом, ну и ожогов себе наставила заодно. Так что отметин было много.
Орис вздрогнула, не зная, что сказать. Как обычно, с губ сорвалось невероятное подтверждение её наблюдательности:
– Сейчас у вас нет шрамов.
Майрис вновь пожала плечами.
– Прошли.
Она резво встала, отложила трубку и сделала жест, заставляющий Орис подняться.
– Пойдём! Пойдём на охоту.
Ах, как же Орис любила эти необъяснимые припадки у наставницы! «Вот тебе страшная история из моей жизни, пошли на охоту?» Она скорчила недовольную гримаску, но Майрис продолжила жестикулировать, и Орис пришлось подчиниться. Спорить с наставницей было бесполезно.
Сообщив Марблу, что они удаляются, волшебница и её ученица направились вниз по склону в сторону сосняка. Пока они шли, Майрис говорила слова, конечно, непонятные, а Орис покорно повторяла их. Она привыкла повторять за Майрис всякую белиберду. Как правило, на деле это оказывалось каким-нибудь заклинанием, ну, за исключением тех моментов, когда наставницу посещало чувство юмора уровня малолетнего ребёнка.
Майрис повторила эти слова ещё несколько раз.
– Запомнила? – остановившись, она повернулась к Орис.
– Запоминать сказанные вами непонятные звуки – моё призвание! – клятвенно заверила она.
– Это валтован. Язык леса, подаренный людям дриадами. Повтори текст, – велела наставница. Орис повторила, возмутившись про себя такому недоверию. У неё могли быть проблемы с памятью о былом, но новое она запоминала безупречно. Майрис удовлетворённо кивнула, закрыла глаза и начала шептать заклинание. Орис воспользовалась моментом, чтобы потренироваться в разглядывании аур. Голубое свечение Майрис всколыхнулось, сменив цвет на фиолетовый. Вскоре из-за деревьев показался одурманенный заклинанием прекраснейший горный козёл. Орис удивлённо изогнула бровь.
– Мы серьёзно пришли охотиться?
Но наставница не ответила. Козёл подошёл прямо к ним, на расстояние вытянутой руки, и замер. Орис смотрела на него, а он не сводил своих странных глаз с Майрис.