Я не ел ничего пять дней и поехал на праздник.
И это был праздник картошки.
Как только я приехал, мне тут же дали ножик и заставили чистить картошку. И все гости сидели и чистили картошку. Что поделаешь? Стал чистить и я. А судьи ходили и смотрели, кто чистит лучше, чище да быстрей.
И победителем был один парень из техникума, а на втором месте одна бабуля, древняя. Я тоже не отставал, занял всё-таки 18-е место.
А потом пошли к столу, на котором лежало 50 сортов картофеля. У каждого сорта было своё название и номер, и надо было пробовать картошку и сказать, какой сорт вкуснее. Только тут я понял, зачем пять дней голодал.
Стали пробовать, и один сорт был вкусней другого, но я, как ни бился, все 50 попробовать не смог, добрался только до 44-го. Решил передохнуть и правильно сделал, потому что тут начали показывать своё искусство кулинары.
И какой же только картошки не попробовал я в этот вечер! Даже картофель маринованный, даже жаренный в сахаре!
«Это вовсе и не картошка, — думал я, жуя что-то. — Это — бананы!»
Наконец все накартофелились до отвала.
И тут начался конкурс умов, состязание поклонников картошки.
— Сколько лет картофелю? Где ему поставлены памятники?
Победителя нарядили в картофельное платье, и весь вечер он расхаживал толстый да надутый.
А для тех, кто проиграл, устроили последнее состязание. Усадили рядом и заставили чистить лук. И я плакал вместе с ними.
ПОЮТ ПЕТУХИ
Сегодня утром я слушал, как поют петухи.
Было тихо. Синие ёлки стояли в тумане по колено.
Песня петуха устремлялась к небу, она взбегала наверх по макушкам ёлок, как по ступенькам, всё выше, выше и наконец натыкалась на какую-то особенно высокую макушку и обрывалась.
Тот, кто понимает душу петуха, может часами слушать его пение.
Как новогодний серпантин, взлетают петушиные песни одна выше другой и падают вниз. Они падают на еловые ветки — и кажется, висят на ветках длинные яркие цветные ленты.
Утренние песни петухов — это одно из чудес нашего мира, нашей земли.
СТАРИК И ЕГО СИРЕНЬ
На краю городка в красном кирпичном доме живёт старик.
С ним живёт пёс, которому семнадцать лет, и ещё сын этого пса.
Я был у старика, когда цвела сирень. Много сирени. Дом старика будто плавал в сиреневых и сизых сугробах.
— Ломайте сирень, ломайте, — говорил мне старик, — отвезите домой сирени. Ломайте ещё!
Однажды какой-то мальчишка случайно разбил стекло в доме старика, напугался и убежал.
А на следующий день пришёл всё-таки извиняться.
— Ладно, ладно, — говорил старик. — Возьми-ка вот яблок. Рви, рви, набей полные карманы, сыпь за пазуху.
То, что старик — добрый человек, — это всем ясно.
И я думаю, что в нём есть главное, что должно быть в человеке: жажда сажать, выращивать и отдавать.