Осмотром рук она удовлетворилась и отпустила детей. Те сорвались с места, как стая пичуг, и помчались наверх по деревянной лестнице быстрее ветра, туда, где в спальне их двоюродной сестры Эрики на старом лоскутном одеяле было разложено невиданное великолепие — самое красивое платье из всех, какие им приходилось видеть в жизни. Свадебное платье.
Платье, и правда, оказалось изумительным. И хотя Эрика теперь была сиротой, а в доме Нье'Келин жила по доброте душевной своей тёти Бригитты, но тётя относилась к ней, как к родной дочери, и потому денег на платье не пожалела. Пусть война и обобрала этот край до последнего медяка, но при взгляде на серебристые переливы тончайшей ткани, подбитой понизу широким кружевом, всем казалось, что вместе с этим платьем в дом вернулась и частичка давно забытой радости.
Девочки уселись прямо на полу в рядок, ни дать ни взять стая воробьёв на бельевой верёвке. Прикасаться к платью им, и правда, было боязно, так что видя, как их снедает любопытство, Эрика даже рассмеялась.
— Да можете потрогать, оно вас не съест! Только не все сразу!
Они прикасались осторожно, трогали, гладили, а самая младшая — Марин, даже понюхала и прошептала с неподдельным восторгом:
— Даже пахнет оно расчудесно!
Эрика улыбнулась мимолётной улыбкой. Посмотрела в окно и подумала, что мама была бы рада…
И тут же погнала прочь от себя эти мысли. Не надо думать о том, что могло бы быть. Быть может, и не о таком счастье для наследницы Янтарного трона мечтала бы её мать. Но уж как есть. Ивар Йорайт, сын купца, не такая уж и плохая партия для беглянки и сироты, за голову которой король Тавирры обещал мешок золота.
— Эх, жалко, что к следующей луне ты уже уедешь от нас, — вздохнула одна из сестёр.
— А кто же теперь будет приносить нам зайцев и уток? — спросила Марин, так и не выпуская из рук кружево.
Эрика снова вздохнула и сняла со стены лук. Чёрное дерево, тонкая вязь серебряных рун — подарок отца на её шестнадцатилетие. Такой лук стоит целое состояние.
И этот лук — всё, что осталось от её прошлой жизни.
Эрике было семнадцать, когда отец попал в засаду, был схвачен вражеским отрядом и отправлен в Кальвиль — столицу Тавирры. А что было дальше — Эрика предпочла забыть. Мучительные дни и ночи, когда они с матерью ждали хоть каких-нибудь вестей из столицы. А потом… Казнь отца… Осада… Костры …
Ей удалось бежать и в итоге оказаться здесь, у тёти в Кинвайле — на самом западе страны, там, где, могучие балеритские леса постепенно перетекают в алые вересковые пустоши.
И вот теперь дочь самого Дивира Нье'Лири, наследница Янтарного трона, ютилась в замке у сестры своей матери — полуразрушенном каменном строении, в котором жилым осталось только одно крыло. Тётю война сделала вдовой, а пятерых её детей нужно было чем-то кормить. Поля были сожжены, часть скота пала от бесконечных перегонов по болотам, где несчастных овец и коз балериты пытались прятать от вездесущих тавиррских собак. Торговля янтарём уже давно сошла на нет, с тех пор, как большинство мужчин ушли сражаться. А вскоре западные земли Балейры и вовсе оказались полностью под пятой захватчиков. Теперь повсюду разъезжали тавиррские эмиссары, зачитывая со свитков новые указы о повышении налогов в пользу королевской казны. И если раньше казалось, что хуже быть не может, то теперь стало понятно — может. И будет.
Замок в Кинвайле был полон женщин, детей, стариков, и тех, кто вернулся с войны калеками. И беглецы всё прибывали. Те, кого война изгнала на запад, подальше от мест сражений, селились поблизости, лепились вплотную к замку, как будто надеялись, что их сможет защитить вдова найта Нье'Келин. Как будто этот полуобвалившийся замок и эта высокая худая женщина могли гарантировать им хоть какую-то безопасность.
Эрика мыла посуду, ухаживала за детьми, старалась быть полезной и отблагодарить тётю за крышу над головой, хоть и понимала: помощница по хозяйству из неё так себе. Не приучена она была к тому, чтобы варить похлёбку и чистить рыбу. Зато ежедневная работа отвлекала, заставляя хоть ненадолго забыть пережитое. Но иногда прошлое накатывало удушающей волной ненависти к врагам и жалости к себе, в такие моменты ей хотелось упасть лицом прямо в землю и разрыдаться.
И однажды, когда в очередной раз нахлынули воспоминания, она взяла свой лук и пошла в лес. Хотелось побыть одной, поплакать вволю, вспоминая совсем другую жизнь, те времена, когда были живы её родители, когда она была ещё ребёнком. Вспомнить замок, полный слуг, балы, радость, праздники, охоту, чтение книг… Её главными заботами в то время были выбор платья, уроки да прогулки. Но теперь не было ни замка, ни слуг, а взрослой она стала как-то сразу, за одну страшную ночь…