Ведь фрэйи сами выбирают себе мужей. В другие времена никто во всей Балейре не смог бы принудить её к браку, которого она не хочет, не опасаясь гнева Ясноликой Эйне — Триединой Матери. Только зов леса и пробуждение истинной сущности могло указать фрэйе кого ей выбирать себе в пару. Но зова леса Эрика ещё не слышала, потому что мать не успела провести обряд, не успела открыть её Ясноликой. А потом старая Фло дала ей браслет, чтобы этого не случилось и дальше. И Эрика не слышала не только зов, но и даже шёпот леса.
Так легче прятаться среди людей и стать на них похожей.
Дядя оставил денег. Много денег. Целый кошель золотых и такого богатства в старом замке найрэ Нье'Келин не видели уже очень давно. Часть денег предназначалась на то, чтобы подготовить невесту к помолвке — сшить платья и туфли, купить гребни, украшения, ленты. А часть, чтобы скрасить «горькую пилюлю этой жертвы», как выразился дядя Тревор. Эти деньги он отдал Бригитте и велел купить на них зерна или гусей, или чего они сами захотят.
Про их уговор рассказывать было не велено. И все приготовления к свадьбе должны вестись дальше так, будто свадьба эта будет с Иваром Йорайтом, потому что вокруг так много тех, кто ненавидит короля Раймунда, и кто станет ненавидеть Эрику, если узнает о том, что она сделала. Не хватало ещё, чтобы невесту самого короля убил какой-нибудь фанатик.
— Не все оценят твою жертву, — произнёс дядя тихо, — но такова участь всех правителей. В Кинвайле тебе сейчас безопаснее всего, а вот на юг тебя повезут уже совсем другие люди.
Дядя рассказал, что отправит гонца и через месяц за ней приедет вооружённый отряд из Кальвиля. Привезёт королевского эмиссара и барристера — заверить бумаги. И чтобы никто потом не признал брак недействительным, то здесь обряд проведут по законам Балейры, с королевским агатом — посланником от имени короля, а дядя Тревор будет в свидетелях. После этого Эрика отправится в Тавирру, ещё не законной женой, но уже и не просто невестой. А в Кальвиле уже проведут обряд по тавиррским законам с самим королём Раймундом. Там будет пышная свадьба, и почести, и всё остальное.
— И перестань пить отвар, которым пичкает тебя Бригитта, — буркнул Тревор Нье'Лири, завязывая плащ, — а то глаза у тебя, как болотная жижа. А королевский барристер должен удостовериться в чистоте твоей крови. И лекарь подтвердить, что ты… хм, ещё девушка.
Эрика снова вспыхнула, и рука непроизвольно сжалась, будто пытаясь ухватиться за плечо невидимого лука. Ей хотелось просто придушить дядю, особенно после того, как он без обиняков рассказал, что ей предстоит в первую брачную ночь. И хотя она уже давно не была ребёнком на попечении у нянек, которые следили за тем, чтобы скрыть лишнее от детских глаз, да и жизнь в замке Кинвайл не оставляла никаких тайн в отношении того откуда берутся дети, но дядина прямолинейность её просто обескуражила.
Когда он говорил о том, что произойдёт и что ей нужно будет сделать, чтобы передать Дар, её обуревала злость, отвращение и страх. Почему мама не рассказала ей всего этого?
Потому что это следовало сделать после шестнадцатилетия, пройти обряд, услышать зов леса, почувствовать всё, полюбить того, кого предназначила ей судьба…
Но в ночь на её шестнадцатилетие тавиррцы захватили Восточную Балейру, и стало как-то не до обрядов и бесед по душам. Да и кто тогда думал, что вскоре ей придётся ложиться в постель с врагом, и отдавать ему себя не по любви, а от безвыходности.
Всем сказали, что дядя Тревор приезжал известить о мирном договоре, и что денег дал в долг, чтобы подготовиться к зиме. Бригитта золото спрятала и решила, что купит всего понемногу и позже, когда Эрику уже уедет. Не стоит привлекать лишнего внимания. Но с того дня в замке поселили сына кузнеца, здоровенного детину, который умом был слабоват, зато руками легко мог гнуть подковы. И хотя о договоре знали только Бригитта, Эрика и дядя Тревор, всё равно, так было спокойнее. Белошвейкам и портнихам сказали, что приданое оплачивает Ивар, и все вздыхали и перешептывались о том, как должно быть сын купца сильно любит Эрику, раз не поскупился на такие богатые наряды.