Демон приблизилась к Захре и положила руку ей на плечо. Захра каким-то образом не дернулась от этого прикосновения. Она приподняла станок, демонстрируя проделанную работу демону, будто та была ее любимой тетушкой или наставницей, как моя мать. Демон прикоснулась к раме пальцем, точнее пальцеобразным отростком, и их обеих озарил странный свет. Принц Марам, кажется, ничего не заметил, как и сама демон, но, взглянув в глаза Захры, я понял, что она тоже видит свет и тоже не понимает, что он означает.
– Тебе лучше, моя маленькая розочка? – спросила демон.
– Да, – ответила Захра, неприступная как железо и шипы. – Лучше, спасибо.
– Этой работе так сложно обучаться во взрослом возрасте, – отметила демон. – Тебе следовало учиться в детстве. Тогда бы это не было так больно, и тебе не нужна была бы моя помощь, чтобы облегчить муки.
– Я превозмогала боль всю жизнь, – сказала Захра. – Есть у меня такой дар.
При этом слове демон содрогнулась, вспомнив своих тюремщиков, и, как я надеялся, страдания, перенесенные ей в горах.
– У тебя столько талантов, любовь моя, – сказал Марам. – Мне доставляет истинное наслаждение наблюдать, как ты пускаешь их в ход.
Демон, похоже, впервые обратила внимание на мое присутствие. Она развернулась и посмотрела на меня, и я порадовался, что сижу, а иначе мог бы и упасть. Мы слышали множество историй про Короля-Добронрава, который стал добродетельным, но прежде много выстрадал. Истории про то, как демоны пришли к родным Королевы-Сказочницы и сожгли их живьем на свадьбе ее сестры. Но все это нисколько не подготовило меня к тому злу, с которым я столкнулся сейчас. Демон не просто желала нашей смерти, она хотела, чтобы мы как следует настрадались. Я знал, что на Харуфе она не остановится. Она захватит и Камих, и пустыню, и весь остальной мир, если получится. Марам, должно быть, глуп, раз не понимает этого. А может, понимает, но его это не волнует. Насколько я успел с ним познакомиться, это вполне в его духе.
– Марам, почему этот мальчишка до сих пор жив? – спросила демон.
– Потому что я еще не решил, как он умрет, – ответил принц. – Он и его пособники похитили мою возлюбленную, и я должен найти для них подобающее наказание. К тому же от них есть польза. Мои люди не могут обучить ее тем вещам, которые тебя интересуют.
– Но этот ее любит, – сказала демон, и я содрогнулся, услышав эти слова из уст столь мерзкого создания. Я еще не говорил их сам, во всяком случае не вслух, а теперь Захра узнала правду от чудовища.
– Какая прелесть! – воскликнул Марам с искренней радостью в голосе. Теперь все их внимание сосредоточилось на мне. – Я заставлю ее собственноручно зажечь костер, на котором он сгорит. Если ему очень-очень повезет, я позабочусь, чтобы он умер до этого.
Странное чувство освобождения наступает, когда слышишь свой смертный приговор из уст того, кто в силах его воплотить. Я протянул руку и сжал ладонь Захры. И пусть они сломают мне хоть все пальцы. Мне нужно было донести до нее, что все в порядке. Что я не стану винить ее, если она предпочтет мне Харуф. Я всегда знал, что ей, возможно, придется сделать этот выбор.
Марам улыбнулся и подозвал стражника. Но на этот раз он не стал меня бить.
– Отведите этих двоих в палатку узников, – велел принц. – Похоже, моей невесте нужно выучить еще один урок.
– Да, ваше высочество, – странно сдавленным голосом отозвался стражник.
– И позаботьтесь, чтобы их чем-нибудь накормили, – добавил Марам. – Им предстоит долгий путь.
Стражник поднял Захру на ноги. Ясно было, что, пока она в его руках, я не буду сопротивляться. Он отвел нас назад через бестолково устроенный лагерь к палатке, где ждали остальные. На земле у входа в палатку стояло ведро с водой, в котором Тарик мыл руки.
– Они все-таки выводят нас в туалет, – сообщил он.
Стражник глянул на Захру, которая покачала головой, а потом на меня. Я кивнул, и он отвел меня к грязной, спешно выкопанной выгребной яме, которую люди принца использовали в качестве уборной. Когда мы вернулись, он отправил стражников ужинать и пихнул меня в палатку. Он не закрыл за мной полость, и мы порадовались, что в палатку будет проникать хоть какой-то воздух. Он уселся, поместив между колен обнаженный меч и повернувшись наполовину к нам, наполовину к лагерю. А потом размотал свою куфию, и я наконец понял, почему он говорил таким странным голосом.
– Отец? – ахнул Сауд, потому что перед нами и впрямь сидел человек, научивший нас драться и выживать в лесу. – Что ты тут делаешь?
– Могу спросить тебя о том же, сын мой, – ответил тот. – Я оставил вас всех в безопасном месте.