Тем не менее, Таи не отстранилась, когда он набросил на нее свою рубашку и крепко обнял, прижимая к себе.
Она уснула, а когда он разбудил ее, солнце еще не встало. Внизу немного саднило, но она подчинилась его напору, а тело откликнулось с неожиданной чуткостью.
Таи целовала Акима с таким самозабвением, будто собиралась умирать, и теперь использовала свой последний шанс. Но Аким знал, что жажда жизни бушевала и в ее теле, и в уме.
Его губы, так давно не бывшие с кем-то нежными, целовали ее повсюду. Она не сжалась, когда его голова опустилась между ее ног, не попыталась протестовать, когда его язык проник в нее. Молчаливо отдавалась в его власть, принимала все, что он давал ей, и отвечала ему честно, открыто, без ложного стыда.
Когда она перебирала его длинные черные волосы, он вдруг поймал губами ее пальцы и потерся о них щекой.
Первые утренние лучи осветили их еще разгоряченные тела. Таи встала и направилась к озеру. Она погрузилась в холодную воду, смывая с себя остатки бурной ночи. В голове было пусто, но на душе стало легко. Делая плавные движения, она плыла, закрыв глаза.
Аким ждал ее на берегу. Следил жадными глазами за тем, как она выходила из воды, как капли стекали по ее груди, животу и бедрам. Она чувствовала его взгляд физически, и от этого сердце билось быстрее.
И впервые она заметила, что глаза его были темно-синими, как поздний летний вечер.
Он принес тушу молодого оленя. Таи не стала спрашивать, как он его убил. Молча освежевала и нарезала на куски, разместив их над костром.
Пока мясо готовилось, ее охватил запоздалый стыд. Его пронзительные взгляды стали давить на нее, вгоняя в краску.
Она ушла под предлогом насобирать немного ягод.
Таи уже была здесь с Нодом, когда искала сестру. Белый пруд окружал густой лес с хвойными и лиственными деревьями, их запах смешивался и казался еще резче из-за выпавшей росы, которая постепенно испарялась под косыми лучами солнца, проникающего сквозь густую крону.
Под низкими кустами Таи нашла спелые ягоды душистой земляники, присела и стала срывать их, пачкая пальцы.
Сочные, сладкие, как его поцелуи. Она старалась забыть прошлую ночь, но до сих пор ощущала прикосновения мужских рук, свою слабость, его силу. Закрыла глаза, пытаясь подавить дрожь.
— Жалеешь?
Аким подошел совсем неслышно и теперь стоял, прислонившись к дереву плечом.
— Нет.
— Тогда почему сбежала?
— Я не сбежала. Мне нужно было подумать.
— И что решила делать?
Таи подняла на него глаза. Он не предложил ей пойти с ним, ничего не обещал ей, а его вопрос не был намеком на продолжение их отношений. Скорее наоборот, он как бы давал ей понять, что она сама по себе.
Да и какие отношения могут быть после одной единственной ночи с человеком, который половину своей жизни проводит в облике зверя с соответствующими повадками.
Но глубоко внутри Таи пожалела, что он не позвал ее с собой, что не заявил права.
— Не знаю. Пока не решила, — ответила она, вдруг понимая, насколько он красив сейчас. Высокий и мощный, сильные ноги небрежно скрещены, мышцы на руках бугрятся, широкая грудь мерно вздымается под распахнутой кожаной безрукавкой. Неужели у него действительно такой чувственный рот? Ночью эти полные губы дарили ей незабываемые переживания, а его тело, двигающееся над ней, заставило забыть себя, забыть все.
— Есть место, где тебя ждут?
Прозрачнее намека быть не могло — она ему не нужна.
— Да, но я не знаю, ждут ли.
Таи подумала об Илиа. Такой надежный, такой понятный. Ее лицо тронула едва заметная улыбка. Аким нахмурился.
— Дома, но не в моей деревне, а в шести днях ходьбы от нее есть небольшой город. Я пойду туда.
— Я отведу тебя.
— Спасибо.
Они вернулись к огню и позавтракали молча. Таи вспоминала, что кузнец говорил ей, чтобы она возвращалась, что будет ждать ее. В памяти всплыла его лукавая улыбка и добрые глаза. Возможно, это единственно верное решение. Тот, кому она не будет безразлична, кто захочет провести с ней всю жизнь, а не несколько часов.
Нет, она ни в чем не винила Акима. Она поняла, что он заставил ожить сначала ее тело, а потом и душу. И хотя было больно оттого, что больше она ему не нужна, но он помог ей в трудное время, он вытащил ее из Дворца, и если уж ему так хочется доставить ее к Илии, пусть так и будет.
Когда они добрались до базара, Таи начала волноваться. Как встретит ее Илиа, да и вспомнит ли вообще? Она думала об этом все те дни, пока они добирались до ее дома.
Аким больше не прикасался к ней, и она иногда ловила себя на том, что смотрит на него сквозь сумрак, словно ожидает, что он подойдет, сорвет с нее одежду и вновь овладеет ею. Но он больше не прикоснулся к ней. Был молчаливым и хмурым.
Привычный шум, крики торговцев, визг домашних животных заставил Таи вспомнить, как она жила до несчастья, произошедшего с ее семьей.
Все казалось таким будничным, привычным. Она ступала между рядов с медом, домашними колбасами и свежими фруктами, смотря на богато одетых зажиточных горожан и босоногую детвору, шмыгавшую у прилавков в надежде стянуть что-то вкусное.
За рынком она увидела знакомую мастерскую стеклодува и кузницу. При звуке молота, ударявшего о наковальню, она остановилась и взволнованно прижала руки к груди. Было страшно идти туда.
Она обернулась. Аким смотрел на нее с высоты своего роста спокойно, не выказывая эмоций. Она замешкалась, еще раз отметив про себя, какие глубокие у него глаза, как красив он особой, суровой красотой. Поднесла дрожащую руку к его щеке, погладила. Губы ее дрогнули, в глазах почему-то защипало.
— Спасибо.
Он кивнул. И перевел взгляд ей за спину. Она обернулась.
Илиа вышел из кузни и подозвал мальчишку, пробегавшего мимо.
— Эй, принеси мне холодного пива из лавки бакалейщика. Вот, держи, здесь хватит еще и на сдобную булку для тебя.
— Я мигом, — пообещал мальчик и засверкал пятками.
Таи двинулась к коренастому кузнецу, не заметив, что Аким остался стоять позади.
Илиа увидел ее не сразу. Он разминал затекшую шею и усталые руки, когда его внимание привлекла хрупкая фигурка девушки. Он прищурился, а когда узнал ее, стремительно подошел и взял дрожащие девичьи пальцы в свои ладони.
— Таи, — улыбнулся он так искренне, что она расплакалась.
— Ты ждал меня?