Небольшая комната с камином справа, двумя массивными креслами и грубо сколоченным столом была темной. Окна пропускали мало света. Почти все полки на стенах пустовали, за исключением трех, заставленных книгами. Низкая кушетка, покрытая шкурами, пряталась в углу.
Кира прошла дальше. Маленькая кухня с печкой, разделочным столом и вместительной кладовкой имела два крошечных окошка, свет через них прямо-таки протискивался в помещение, минуя серые тряпки, служившие занавесками. Кувшин, стоявший на подоконнике, был таким огромным, что Кира не знала, для чего он может пригодиться.
За кухней шла ванная комната. Вот здесь удивлению девушки не было предела. Маленький круглый бассейн диаметром около 2 метров заменял ванну. А уборная почти не отличалась от привычной для Киры. Системы труб тянулась от большого котла. И девушка с благоговением подумала о горячей воде после стольких дней пути.
В другой части дома была спальня. Небольшая, очень скудно обставленная. Кровать и подобие шкафа — все, что было из мебели. Аргус не шиковал. Наемникам мало платят? В любом случае, она умостится на той неприметной кушетке.
— Ты давно здесь живешь?
— Это дом моего отца. Я здесь с рождения.
— А где твои родители?
— Умерли.
— Мне жаль. Сколько тебе было?
Аргус не спешил с ответом. Его взгляд замер, потерялся во времени, в пространстве. Грудь вздымалась и опускалась немного быстрее.
— Отца я не успел увидеть живым. Его уже не было рядом, когда моя мать родила меня. И ее я знал, по словам Маруна, всего несколько минут. Она умерла после родов.
— Прости. Я не думала, что ты так рано осиротел.
— Это было давно.
— Но тебе хотелось бы, чтобы они были рядом.
— Да.
Аргус отвернулся, распаковывая вещи.
Эти стены из огромного дикого камня, наверное, возводил его отец. Единственное наследие, которое ему досталось, — подумала Кира.
Ее родители были с ней все детство, однако ни любви, ни поддержки она от них не получала. Настороженные взгляды, иногда открытая неприязнь и страх, но ни капли понимания. Мать ни разу не раскрыла ей свои объятия, чтобы успокоить, отец предпочитал отмалчиваться, когда случалось что-то, что его тревожило.
— У тебя замечательная ванная комната, — сказала Кира, чтобы отвлечь себя и его от грустных воспоминаний.
— Хочешь искупаться?
— Мог бы и не спрашивать.
— Я сейчас наполню ванну и можешь … как у вас говорят?.. кайфовать, — он едва заметно улыбнулся.
— Не томи уже.
— За все нужно платить.
— Это еще почему?
— Потому что я так сказал и ты очень плохо пахнешь. Наверняка, мечтаешь избавиться от этой вони.
— Я пахну этими кошками! — возмутилась Кира. Она всегда следит за личной гигиеной. Во всяком случае, насколько это возможно.
— После того, как покупаешься, с тебя ужин.
— А продукты?
— Сейчас я пойду куплю кое-что у наших земледельцев.
— Разве вы обрабатываете землю? Думала, что наемники зарабатывают на жизнь иначе.
— Здесь остаются женщины и дети. Они выращивают много чего, чтобы прокормить себя, пока мужчин нет дома. Наши женщины умеют охотиться, ставить капканы, починить хлев…
— Я поняла, можешь не перечислять. Ваши женщины почти как ваши мужчины.
— Ты бы так не говорила, увидев их, — в его улыбке было столько сладострастия, что Кира подумала, что и не будет смотреть на женскую половину населения. И совсем не из-за ревности. Просто… не будет и все.
Вода была божественно хороша. Корка грязи неохотно отставала от кожи. Кира намылила все тело трижды. И потом еще долго лежала в огромной ванне с закрытыми глазами.
Свои вещи она обнаружила в спальне. Аргус думает, что они будут спать вместе? Что он о себе возомнил?
Хотя от мысли, что их переплетенные, блестящие от пота тела могут двигаться на этих простынях, Киру бросило в жар.
Аргуса она нашла на кухне. Он выкладывал на стол солонину, овощи, ягоды и какие-то мешочки.
В них была мука и крупы. Кира сразу подумала о хрустящем хлебе или мягких лепешках. В желудке заурчало от голода.
Устройство печки оказалось очень простым. По такому принципу в древности работали печи на Руси.
— Странно, что ваши технологии застряли на каком-то доисторическом уровне.
— Ты не права. Мы пошли по другому пути. Часто ли вы пользовались волшебством, чтобы поддерживать огонь в камине? Или заживляли раны с помощью магических порошков?
— Все-равно, вы могли бы совмещать достижения науки и магию.
— Видимо, нас и так все устраивает. Тем более, есть миры, которые порадуют любительницу прогресса.
— Да?
— Я однажды побывал в измерении, где люди принимают нематериальную форму, умеют общаться с помощью телепатии и управляют энергией.
— Вот это здорово!
— Это ты сейчас так говоришь. На самом деле, выглядит это жутковато.
— Я бы хотела взглянуть.
— Увидишь, когда разберемся со всем этим дерьмом.
— Каким дерьмом?
— Твоим предназначением и моим контрактом.
Аргус стазу замкнулся в себе и отошел к печи, разжигая огонь.
Кира порезала овощи и солонину, сложила все в котел и поставила готовиться. Создавать кулинарные шедевры после долгого пути не было сил. После ужина она практически мгновенно уснула в кресле.
Аргус перенес ее на кровать в спальне. Он уже успел искупаться и сменить одежду. Пока Кира спит, ему нужно встретиться с тем, кого он всегда считал своим отцом. И узнать, наконец, ответы на свои вопросы.
В этом измерении песок был белым, а небо красным. Всех рабов заставили выйти из повозки. Построили цепочкой, скрепили кандалы. Цепь первого в шеренге пристегнули к прутьям клетки на колесах.
Продвигаться по песку было невообразимо сложно. Ноги проваливались, колеса проворачивались. Лошади с трудом тащили за собой повозку, иногда рабов заставляли толкать ее или практически выносить из ямы или заноса.
Ни тени, ни ветра. От белого покрывала слепило глаза, со слезами из измученных тел исчезала драгоценная влага. А пить никому не предлагали.
Леа поняла, что теряет последние силы. Не было конца и края этому океану песка. Девушка подумала, что умрет вот так, закованная в кандалы. Ее тело выбросят посреди пустыни, она навсегда останется безымянной рабыней, на которую зря потратили два камня.