- Это пример неправильного вопроса. Нет на него ответа. Вернее, на него есть отрицательный ответ, выведенный из положительного - на правильный вопрос.
- Путаница какая-то, причем неинтересная.
- Интересно сразу ответить на еще не существующий правильный вопрос, который и возникнет только после ответа.
- Короче, ответ у тебя есть.
- И нет смысла спорить по поводу вопроса, постановку которого поймешь только в конце.
- В конце чего?... И с чего ты взял, что этот твой ответ из трех слов - не только твой и при этом не пошлый - и всем понравится. Добро и зло не интересны, это всего лишь слова, ничто за ними не стоит, и не потому, что никто ясно себе не представляет добро и зло, а именно потому, что это не интересно. И твои три слова и даже, может быть, их сочетание тоже всем знакомы. Но не интересны.
- Многим не интересно и звездное небо.
- Да нет. Не об этом я. Все это не интересно, потому что банально и, в общем-то, решено. Потому что здесь не может быть ясности. Добро и зло относительны. Не может быть абсолютного добра и даже абсолютного зла. Если конечно не давать им имен, места жительства и кадры. На уровне обычной жизни людей, в обычном обществе никто даже и не пытается определить общее, абсолютное добро и зло. На таком уровне обобщения границы между добром и злом стираются. И разговор об этой границе скучен, как спор о границе между лысиной и шевелюрой.
- Даже если я эту границу определю?
- Ты всего лишь обозначишь свои понятия. Твое зло может быть добром для другого.
- В этих трех словах абсолютная граница, и не только для человека. И ты прав, мое зло может быть добром для другого.
- Ну так о чем же...?
- Но в этом нет этой неопределенной тонкой границы между добором и злом, нет взаимопроникновения или, тем более, взаимоопределения. Нет подобной относительности. Есть лишь признание множественности точек отсчета. И зачем определять этику для такого действующего лица как абсолютно единый Мир. Абсолютное единство мира - это его конец, исключающий любое движение или изменение.
- Так ведь необходимость в выборе точки отсчета и есть относительность.
- Да.
- Издеваешься?
- Абсолют, который имеет для нас смысл, ограничен самим этим смыслом. Применительно к абсолютной этике это означает, что область ее определения ограничена нашим миром. Тем местом, где действует наш закон наименьшей энергии.
- В другом мире возможна другая абсолютная этика?
- Наверное, но это уже не важно, потому что с другим миром мы несовместимы.
- Ладно. Как ты докажешь абсолютность своей этики? Ведь это можно сделать, только убедив человека, что он точно так же думает, точно так же представляет себе добро и зло, пусть не так явно, но все-таки это для него вопрос решенный. И тогда все-таки выйдет, что твои слова банальны. Согласись, что у человека все-таки есть способность различать добро и зло, иначе ну как он примет твою этику, твои определения добра и зла, если они не найдут в нем отклик. А если найдут, тогда ты скажешь уже известное ему, то есть опять пустое слово. Твоя абсолютная этика - это, в лучшем случае, разъяснение того, как он привык воспринимать полезное или вредное.
- Вся способность различать добро и зло сводится к чему-то несознательному, появившемуся, или точнее сохранившемуся до появления личности. Эта способность - эволюционно сохранившиеся инстинкты, то есть инстинкты наиболее адекватные естественным законам более-менее устоявшейся среды. Это несознательное содержит интуитивное различение добра и зла, без самоотражения, на уровне удовлетворения текущих желаний, обычных потребностей. Но нет врожденного различения добра и зла на общем для всех уровне потребностей моральных, то есть связанных с групповым существованием. Групповое существование по сути - какая-то мера ограничения инстинктов. Эволюция сознательного не оформила врожденные механизмы различения группового добра и зла, то есть конфликт между врожденными инстинктами и их ограничением эволюционно не разрешен и вряд ли будет. Этот конфликт может быть решен рационально. Должен оформиться сознательный механизм различения добра и зла, должна родиться идеология, которая позволит группе сохраниться в этой среде как группе. Пока нет идеологии, которую полюбит Реальность, нет решенного в вопросе различения добра и зла, поэтому абсолютные понятия не будут пустыми словами.
- Но разве наше общество не сохраняется как группа?
- Общество держится принуждением. Конфликт с личностью не решается, а изолируется. А если и решается, то частично и эволюционно, то есть пробами. Это равновесие очень динамичное, то есть недолговечное.
- И новая этика решает этот конфликт раз и навсегда?
- Нет, только придает движению к равновесию целенаправленность. Этот конфликт вряд ли будет решен - ждать нужной мутации человеческой природы очень долго. Но абсолютная этика дает в этом направлении цель, позволяет определить идеологию, метод достижения наиболее устойчивого равновесия. И абсолютная этика - это не порождение противоречия инстинктов и общественной упорядоченности. Этот конфликт есть только часть области практического применения этики. И абсолютная этика - это не разъяснение привычного, она подразумевается в выходе за пределы индивидуальных или общественных человеческих предпочтений, она распространяется в своем описании на все системы нашего мира.
- Тогда это противоестественная этика. Против человеческого естества. Всего лишь очередное тоталитарное насаждение каких-то правил.
- Совсем не очередное. Да, несмотря на то, что эта этика в рамках индивидуального применения, на уровне одного человека не вызывает в нем отвращения, при описании более сложной системы - группы - выявляет конфликт между индивидуальными противоположностями. Но этот конфликт абсолютная этика разрешает оптимально, то есть не разрешает только антагонизмы.
- Значит в абсолютной этике есть изъян?
- Изъян - не в ней, а в неупорядоченности мира. Эта неупорядоченность учтена, более того, она - одно из основных понятий этики. Другое дело, что исключается возможность единой идеологии.
- Значит изъян - в идеологической составляющей этики?
- Нет никакого изъяна. Не возможна абсолютно единая идеология. А вот идеологическая несовместимость - вполне.
- Похоже на высасывание из пальца. Все у тебя задним числом.
- Ты потерял начало.
- Этой науки?
- Это трудно назвать наукой.
- Оправдываешься?
- Оправдываю всю этику. Ведь она не наука.
- Будет?
- Да. Но мне это не интересно. У меня все есть.
- Боишься, что кто-то скажет лучше?
- Да. Испытываю огромное удовольствие от того, что ничего не сказано.
- Только в этом смысл твоего внимания к другим?
- Не только. Нужно также подтверждение интереса публики.
- Интерес на пустом месте?
- На пустом месте это знание было бы для всех пустым. Не хватает одного шага, но никто его не делает.
- Значит почти всё известно.
- Нет, это не прямая дорога. Шаг нужно сделать в сторону.
- Так в чем же всеобщий интерес?
- Повторяю - зло.
- Не преувеличиваешь?
- Ты опять о добре? Когда говорят о добре, подразумевают проблему зла. И это в лучшем случае. По большей части зло уже наделили активностью, из проблемы оно превратилось в игрока.
- Дьявол и его воинство.
- Нет. Все потому, что у человека есть глаза.
- Страх.
- Не надо клеветать на страх. Все из-за того, что человек видит только то, что вне его.
- Познай себя.
- Совсем нет. Познавать нужно с простого. Но за внешними проявлениями нужно искать причину. В этом банальность простоты настоящей этики. Нужно правильно выбрать объект оценки.
- Глаза во всем виноваты?
- Глаза - это и есть весь обычный человек. Это не плохо, это - факт и, может быть, единственная возможность.
- И что же видят глаза?
- Действие. Человек видит только внешнее действие. И если человек - это зрение не как процесс, а как увиденное, то этика, как и вся его жизнь, состоит из понятий воздействия, деяний. Глаза рождают достойную себя этику - внешнюю. Этику впечатления.
- Но разве действие не рождает этику?