Иван Александрович в окружении многочисленной свиты с удовольствием осматривал фасад здания в стиле «лужковский ампир».
— А что? — не без удовольствия задал себя вопрос Иван Александрович и сам же ответил: — Вроде ничего! — И, ни к кому не обращаясь, добавил в пространство: — Ну и как в нем живется?
— Живется нам здесь прекрасно, Ваня, — ответил упитанный вальяжный мужчина и укорил собеседника: — Не в тесноте, но в обиде: глава концерна за месяц, как мы открылись, ни разу не соизволил посетить свой филиал.
— Дела, все дела, Жозя, — повинился Иван Александрович. — Но лучше поздно, чем никогда. Ведите гостя в дом.
— Почетного гостя, — уточнил Жозя, а вертевшийся рядом мужичок добрался до сути:
— Хозяина.
Иван Александрович внимательно посмотрел на него и спросил:
— Кто таков?
— Комендант данного здания Федор Фатеев, — радостно отрапортовал мужичок.
— Из армейских интендантов? Насобачился генеральские задницы лизать? — заметил Иван Александрович и, не ожидая ответа, двинулся к входу.
Но прав был интендант Фатеев: именно он, Иван Александрович, был в этом доме хозяином.
В изобретательно и весело оформленном коридоре Иван Александрович недоуменно остановился перед замызганным канцелярским столом, не то слово загнанным в нишу.
— Это еще что такое? — грозно спросил он.
— Место для охраны, — дал пояснение Фатеев. — У нас на каждом этаже пост.
— Чтобы твоему кожаному затылку сподручнее кимарить? Секьюрити все свое дежурство должен на ногах проводить.
Иван Александрович пошел дальше, а двое из свиты уже тащили неуместный стол с глаз долой.
Гуртом тихо вошли в компьютерный зал, где перед экранами сидели сосредоточенные парни и девицы.
— Как они тебе? — шепотом спросил Иван Александрович у Жози.
— Золото, Ваня, чистое золото это младое племя.
Иван Александрович вышел на середину зала.
— Здравствуйте, мои друзья.
Два десятка молодых людей хотели только повернуться, чтобы посмотреть, кто говорит. Повернулись. Но в старом человеке с тростью было нечто такое, что заставило их непроизвольно встать и, хоть вразнобой, но ответить на приветствие.
— Рад, что вы работаете у нас, — произнес Иван Александрович и вдруг, увидев диваны, стоявшие у единственной непрозрачный стены, тихо сказал Жозе: — Немедленно убрать.
— Почему, Ваня? — искренне удивился Жозя.
— Чтобы не трахались в рабочее время.
Тихий этот разговор услышал стоявший неподалеку задиристый паренек. На чистом глазу он жалобно спросил:
— Где же нам тогда трахаться?
— А комната отдыха с баром для чего? — отпарировал Иван Александрович.
Посетили и туалетную комнату. С удовольствием оглядел хозяин фарфор и кафель, нюхнул ароматизированного воздуха. Потом направился к кабинам. Зашел в одну из них и позвал оттуда Фадеева:
— Слушаю, Иван Александрович.
— Зайди-ка в соседнюю.
Фатеев сиюминутно исполнил приказ.
— На стульчак садись. — Фатеев сел. Иван Александрович глянул на него — перегородка меж кабинами была ему по грудь — и спросил грозно: — Ты думаешь, что мне доставляет удовольствие, натягивая портки, смотреть, как ты тужишься? — И добавил: — Перегородки между кабинами — до потолка.
Двинулись дальше. Шедший рядом Жозя заметил с легкой иронией:
— Все увидел, все приметил, все исправил.
— А с вами по-другому нельзя! — отшутился Иван Александрович.
Шли довольно резво, подстраиваясь под широкий шаг хозяина. У лифта всю команду раскоряченной из-за толстых ляжек рысью догнал охранник в униформе, подобрался к Фатееву и зашептал на ухо. Фатеев понимающе кивнул и, сделав озабоченное лицо, обратился к боссу:
— Извините за беспокойство, Иван Александрович, но вас спрашивают по срочному делу.
Босс, осматривавший сверкающую кабину лифта, не оборачиваясь спросил:
— Кто?
— Какая-то дама. Назвалась Ириной Игнатьевной. И с ней еще двое.
— Пусть подождут пятнадцать минут, а потом доставишь их в мой кабинет. — И Жозе: — У меня есть здесь кабинет?
— А ты что думал? Все как в больших домах — на последнем этаже, — доложил Жозя.
В лифте поднимались вдвоем.
— Продолжаешь воспитывать молодую жену? — небрежно поинтересовался Жозя.
— Ирина Игнатьевна, видите ли! Показная скромность, Жозя, хуже непосредственного, идущего от жизненного довольства тщеславия.
И впрямь, как в больших домах: все по последнему слову оргтехники — удобно, целесообразно, все самого лучшего качества, и ничего лишнего. Иван Александрович удовлетворенно хмыкнул и, подойдя к почти незаметной двери в стене, открыл ее. В маленьком, метров десяти, закутке стояли скромная кушетка, два старомодных венских стула, невстроенный холодильник и в углу столик, на котором красовались самовар и два красных в белый горох фарфоровых чайника: один здоровенный, а другой маленький, для заварки.