Не раскрывая губ, углом рта стоявший рядом Захар Захарович гневно поинтересовался:
— Опять твои примочки, мерзавец?
— Чуть что, сразу Колосов! — фальшиво проныл Дима.
Пошел занавес. Захар Захарович, не глядя на Диму, руководяще распорядился:
— Жди меня в буфете. Есть разговор.
После спектакля публику в буфет не пускали. Дима взял бутылку пива и один устроился за угловым столиком.
В буфет вошли четверо во главе с Захаром Захаровичем. Бородатый, косолапый интеллигент в нелепой курточке, высокий, в летах (но на вид не старик) господин в распахнутом плаще с тростью через руку и сногсшибательная дама в легкой собольей пелерине. Захар Захарович поискал глазами, нашел кого надо и кивнул:
— Вон он, мой растреклятый ученичок!
Все четверо направились к Диме. Он, поспешно допив пиво, вежливо поднялся. Стоял, во все глаза рассматривая приближавшуюся даму.
— Знакомься, — сурово предложил Захар. — Ирина Игнатьевна, ее супруг Иван Александрович и, наконец, Гера, Геральд Иович Максимец, мой дружок и твой адвокат.
Во время представления Иван Александрович по-хозяйски уселся за стол, положил подбородок на рукоять драгоценной своей камышовой трости и полуприкрыл глаза. Сейчас он был похож на вздремнувшего удава из мультика. Дослушал Захара и не согласился:
— Он мой адвокат, Захарыч, — в слове «мой» звучало право собственника.
— Ваня… — укорил его Геральд Иович.
Прерывая возникшую неловкую паузу, Дима бойко предложил:
— Вы рассаживайтесь, а я мигом пивка принесу.
Иван Александрович оторвал подбородок от рукояти трости, приоткрыв одно веко:
— Как говаривали в дни моей молодости, кто пьет пиво, тот ссыт криво…
— Иван Александрович… — грудным сопрано осудила его Ирина Игнатьевна.
Иван Александрович, не оборачиваясь (он сел спиной к стойке) три раза отчетливо ударил тростью по столу. Неизвестно как, но буфетчица оказалась рядом с ними почти мгновенно.
— Слушаю вас, — пропела она с подобострастным оскалом-улыбкой.
— Значит так, голубка моя сизокрылая… — Он глазами пересчитал присутствующих и продолжил: — Четыре бутылки шипучки и фруктишек разных, которые у тебя найдутся. На банкет нас Захарыч не пригласил, но мы люди не гордые, скромненько отметим его успех в узком кругу.
— Иван… — теперь пришла очередь Захара Захаровича укорять большого друга.
…Дима умел вскрывать шампузею всухую, с малым пуком, но на этот раз из первой бутылки устроил праздничный фонтан. Слегка в стороне от стола. Остатки разлил по фужерам.
— Можешь, — одобрительно заметил Иван Александрович.
— Я все могу, — скромно сообщил Дима.
— В том числе и попадать в идиотские и опасные переделки, — злобно добавил Захар Захарович.
Настало время вступить в разговор Геральду Иовичу:
— Мне Захар все изложил в подробностях. В шахматах это так называемое патовое положение, — начал он, глядя на Диму. — Твердых доказательств у обвинения нет и быть не может. Дореволюционный суд присяжных в подобных случаях выносил забавный вердикт: оправдать, но оставить под подозрением…
— Об этом ты с Димой поговоришь в другое время, — прервал адвоката Иван Александрович. — А сейчас мы побеседуем о королях и капусте.
— Сначала о зеленой капусте, а потом о королях, — уточнил Захар Захарович и сам посмеялся своей шутке.
— Ох, и меркантильный же ты, Захарыч! — осудил его Иван Александрович.
— А ты думаешь, что настоящую студию я смогу организовать за бесплатно?
— Какую студию?! — вскинулся Дима.
— Хочу иметь свой театр-студию молодого актера. Старые пердуны мне неинтересны, — Иван Александрович повернул личико к Захару, осклабился. — За исключением Захарыча, который, как древо жизни, вечно зеленеет.
— А кого вы в этот театр возьмете, Захар Захарович? — быстро спросил Дима.
— Пятерых из предыдущего выпуска, человек шесть-семь с нашего курса.
— А меня?
Захар не успел ответить, снова вмешался Иван Александрович:
— Может, ты и вправду, гений, как сегодня кричала та девчушка? Вроде Кина, гений и беспутство, а?
— Чего-чего, а беспутства у нас достаточно, — проворчал Захар.
— В финале сегодняшнего спектакля Дмитрий был весьма выразителен, — не то куснула, не то восхитилась Ирина Игнатьевна.
Иван Александрович грустно глянул на нее:
— Еще бы! Эдакий Шварценеггер!
— Иван Александрович! — взмолилась Ирина Игнатьевна.
— Играть мускулатурой ты можешь, это мы видели, — Иван Александрович хватким взглядом изучал Диму. — А по-настоящему играть?