— Кен, веревка, — дивясь поведению старика, подтвердил Янкель. — Ма зе бе иврит? (Что это на иврите?)
— Хэвэль! — не сказал — крикнул старик и широко развел руки, — хэвэль!
И оба стали повторять каждый свое: один твердил «верьевка», другой — «хэвэль».
— Кама ата гар по? — спросил лавочник. (Сколько ты живешь здесь?)
— Шева Ходеш. (Семь месяцев).
— Ло гарбе, — сказал старик (не много) и протянул Янкелю руку.
Вот, оказывается, как все просто! Беда лишь в том, что ничего больше Янкель Розентур не способен ни рассказать, ни спросить. И потому он просто пожал лавочнику руку, улыбнулся на прощание и — подался домой.
Всю дорогу он радовался интересу сефарда к его скромной персоне и утешал себя тем, что у старика наверняка есть дети. Они когда-нибудь встретятся с детьми Янкеля и сумеют друг другу рассказать о себе и о своих родителях, которые говорят на разных языках…