Поэтому заканчивай свое дело и слушай меня, Януса, бога входа, выхода и всяческого начала, который только один не покинет тебя никогда!
IX.
Я вышел и под ногами у меня заскрипело что-то мелкое и шероховатое; всего несколько шагов; я оглушен и невероятно легок, мне известно уже, что то, по чему я иду, называется песок; он желтый; и то круглое и серебристое, похожее на две соединенных крышки, мне также известно - я был там внутри, а сейчас меня там нет; мне нужно идти, удаляться - это приказ; эти крышки скоро поднимутся над землей и забушует сильный ветер; а все другие остались внутри, юноша и девушка тоже, я их больше никогда не увижу, но нас свяжет сила мысли; которая должна преодолевать пространство и время и так будет, пока они этого хотят; о как я привязан к ним, как я их люблю; это приказ; да, я удаляюсь, не беспокойтесь, сила моей мысли безгранична - она мигом долетит до вас, расскажет вам обо всем, о как я люблю вас; вот это куст, куст зеленый, зеленый - это цвет как и желтый; еще есть синий цвет, небо синее, земля коричневая, некоторые цветы красные, но нет серебристых; а это четвероногое, называется собака, я двуногое, я не собака; это тоже двуногое, покрытое роговыми образованиями - перьями, и я двуногое, но не покрыт перьями, я не птица; это двуногое, оно не покрыто перьями, оно думает, выражает свои мысли, называется человек, я двуногое, я думаю, выражаю свои мысли, называюсь человек, это приказ, я называюсь человек, я похож на человека, мое лицо как у человека, руки как у человека, голос как у человека, поступки как у человека, я исследую, я изучаю существующее, так нужно, это приказ, потому что так нужно, мне необходимо иметь имя, услышать имя человека, для этого я пойду туда, где есть люди; Вергилий, это имя человека, я человек, я Вергилий...
Свет. Элица, моя жена, пропалывает огород, и так как приближается время обеда, скоро позовет меня.
Мне нужно ее опередить. Нас было много в трюме большой галеры в одинаковых сине-зеленых одеждах; и эти недоступные боги - юноша и девушка над нами, о как я люблю их, они, наверное, покинули меня...
Нет, это невозможно! Я теряю рассудок! Кому нужен сумасшедший слуга? Янус, мой верный покровитель, закончил свое дело и бросает меня. Сейчас у меня навязчивая идея, что я са-монас-траи-вающийся про-цессор-ный био-ро-бо-т... Что означают эти слова? Такой должности в Риме нет! И, наверное, потому, что исследовательский процесс закончен, мои энергетические разервы истощаются? Янус, покровитель, что это я болтаю?
Свет. Каменоделец Никодим сделал мне маленький, но не поддающийся бегу времени саркофаг.
Внутрь я положу выдолбленные мной плитки. Только с ними я не расставался никогда, даже во время побега из горящего города. Я нес их в крепкой суме из козлиной кожи, и так как они всегда были при мне, то не чувствовал их тяжести. Все шесть были выдолблены здесь, около Сердики.
Свет. Вот что я сейчас сделаю. Я встану под арками акведукта послушаю шум текущей воды, соберу всю силу своей мысли, потому что ещесильна во мне любовь, и этой силой попытаюсь разрушить их, освободить реки от их отравленного ложа. Но перед этим я закопаю саркофаг с плитками, чтобы их не разбили от неверия. И если ктонибудь их найдет, то после того, как узнает, что Рим погубила нечистая вода, пусть расскажет другим людям. Это последнее желание путника, которого звали Вергилий, а ты прости и БУДЬТЕ ВСЕ ЗДОРОВЫ!
Послесловие реставратора:
Конечно же, этот несчастный не мог написать столько всего на девяти мраморных плитках. Некоторые из использованных слов просто не существуют в латинском языке, другие же имеют совсем иное значение.
Не смог бы придумать этого и я. Правда, меня когда-то интересовала литература, потом философия, чего, однако, совсем не достаточно. По профессии я археолог.
В таком случае нужно предположить, что всего вышеизложенного не существует. Его нет нигде. Оно родилось в моей голове после долгого рассматривания следов на камне и там же, у меня внутри, умерло. Но мне кажется, что я должен сделать некоторые пояснения для тех, кто видит в этих плитках нечто большее, чем просто красивая выдумка!
Первое, что меня озадачило при их прочтении, было обстоятельство, что автор всегда находился в самой гуще интересующих его событий. А это совсем не так просто, имея в виду продолжительность самого периода - около шести веков! - и узкую сферу его интересов. - Этот Вергилий, говорил себе я, будто бы посвятил всю свою неправдоподобно длинную жизнь одному-единственному объекту исследования - акведуктам. Ничто другое не затрагивало его так сильно, или, точнее, затрагивало только постольку, поскольку он имел с этим точки соприкосновения.
Признаюсь, я не мог найти решения этой задачи, пока он сам не раскрыл мне его. И тогда на меня накатил страх...
Представьте себе могучую, высокоразвитую, овладевшую космическими расстояниями внеземную цивилизацию. Она проводила исследование нашего прошлого без какой-то определенной прагматической цели (впрочем, о ее целях я не берусь судить), строго соблюдая принцип невмешательства. Ей нужны были совершенные копии разумных существ нашей планеты и они были созданы. Наверное, биоробот Вергилий был не единственным, потому что наверняка их интересовали не только акведукты. Но так или иначе он был определен собирать информацию о древних римских водопроводах.
И он ее собирал добровольно, педантично и спокойно, как и полагается любому биороботу. Но в какой-то момент, однако, случилось нечто непредвиденное - Вергилий вышел из границ допустимой свободы, захотел вмешаться, изменить положение вещей...
Почему? Не знаю. Не берусь и гадать. Но обрабатывающий информацию сверхинтеллект (или, если хотите, суперкомпьютер) решил, что вмешательство, выраженное в сочинении стихов, не так уж опасно, чтобы требовать немедленного уничтожения биоробота. Так Вергилий продолжал существовать до самого конца исследуемого исторического процесса - до гибели Римской империи, которую тон, естественно, связывал с акведуктами. И тут последовало его неизбежное отстранение.
Новнеземный разум ошибся, хотя и в одном только пункте.
Своими стихами биоробот сумел создать прекрасный эпос, пусть даже написанный в типичной для того времени иносказательной манере.
"Свинцовая вода", погубившая Рим... Какой символ иллюзии, нечистого благоденствия, неумения и страха посмотреть правде в глаза, какой бы горькой она не была.
Да, остались без ответа многие вопросы. Такой, например: всетаки имели ли право исследователи так поступить с ним, созданным по подобию человека, но лишенным способности что-либо делать по своей воле?
Где, в таком случае, тот предел, та последняя граница, за которую не должен проникать чужой разум в себеподобный?
Но неизвестно почему, мне интереснее всего узнать, сумел ли Вергилий в свой последний час разрушить акведукты, или руины, перед которыми я стою, являются результатом естественного и неумолимого бега времени?
Увы, время упорно не хочет отдавать "сосуд с волшебным зельем".