– Тебе придется грохнуть в эту дыру собственные денежки! – парировал Джулиан.
– Возможно, дружище. Но ты что же думаешь, что я посмею выставить эту собственность на рынок в ее нынешнем виде? Плохого же ты, оказывается, обо мне мнения, юный друг!
– Да, именно такого! – смеясь, ответил Джулиан. – За то, что ты думаешь, что сможешь обмануть меня, заставить меня поверить в то, что ты серьезно надумал привести здесь все в порядок и в скором времени продать имение с большой прибылью! Не надо, не маши рукой! Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы меня можно было вот так просто одурачить! Ты собираешься привести имение в порядок, чтобы оно кормило очередную ораву твоих несчастных сирот! Вариант этот, пожалуй, выполним, но ты ужаснешься, когда поймешь, сколько денег придется ухнуть на его реализацию! Не возрадуешься!
Ах, если бы только старик Джозеф знал, как много общего у тебя с ним! – качая головой, сказал сэр Уолдо. – Только не пытайся отговорить меня. Ты же знаешь, что у тебя ничего из этого не выйдет. Не будем продолжать этот разговор – с минуты на минуту должна подойти миссис Ведмор. Утешься пока мыслью о том, что я еще не решил, подходит ли это имение для осуществления моей идеи относительно «оравы несчастных сирот». Ты, помнится, называл их еще негодными. Пока же я решил только одно, что это пойдет вразрез с моими принципами, если я просто так стряхну с себя заботу об этом… приятном предприятии.
– Приятном предприятии?! Неприятном долге! – воскликнул Джулиан.
– Хорошо! – дразня юношу, согласился сэр Уолдо. – Пусть будет по-твоему. Ты всегда попадаешь точно в мишень. Только не отговаривай меня, самоуверенный молодой отговорщик! У тебя ничего не выйдет!
Лорд Линдет понял, что сэр Уолдо прав по крайней мере насчет этого, и сказал:
– Но я хотя бы пытался это сделать. Может, несколько неуклюже.
– Топорно было сработано! По-деревенски! – смеясь, сказал сэр Уолдо.
Тут открылась дверь. Он, увидел, кто стоит на пороге, и сказал:
– А, миссис Ведмор! Заходите!
– Да, сэр, – сказала экономка, склоняясь в реверансе. – Если вы говорили о той несчастной простыне, которая порвалась у ее светлости ночью, то мне очень жаль, сэр. Они такие тонкие, полотняные…
– Об этом и о многом другом, – прервал ее сэр Уолдо, ободряюще улыбаясь. – Почему ты мне не сказал о простыне, Линдет? Как мужчина, а? Боялся, что миссис Ведмор намылит тебе голову? Ладно, уйди с глаз долой! А уж я сделаю, что смогу, чтобы примирить тебя с этой милой женщиной.
– О, сэр! – запротестовала было экономка, залившись краской. – Что вы, я уж и забыла об этом! Просто хотела объяснить вам…
– Я понял, что вы просто хотели объяснить мне. Можно было этого и не делать. А сейчас я хотел бы поговорить с вами вот о чем. Что бы вы посоветовали в первую очередь купить из того, что сделало бы эти хоромы пригодными для жилья? И где это все можно побыстрее достать?
Миссис Ведмор уже и забыла, когда в последний раз с ней разговаривали столь любезно. Она от изумления открыла рот и, безуспешно пытаясь справиться со своими чувствами, сдавленно проговорила:
– О, конечно, сэр! Я с радостью… Если вы серьезно, сэр…
Взглянув на выражение его лица, она поняла, что он вполне серьезен, глубоко вздохнула и тут же стала перечислять все вещи, в которых дом больше всего нуждался.
Если бы сэр Уолдо мог предвидеть результат этого разговора, то это вызвало бы на его лице гримасу неудовольствия, по крайней мере. Его прислуга в Манифолде, например, сразу же покупала необходимые для дома вещи и считала это само собой разумеющимся. И никому из его соседей и в голову не пришло бы проявлять хоть какой-нибудь интерес к тому, например, что в дом привезена самая современная кухонная печь (прихоть матери сэра Уолдо). Но он и представить себе не мог, что свобода действий, которую он предоставил миссис Ведмор в деле благоустройства дома, тут же станет предметом живейшего интереса и страстных дискуссий во всей округе.
В Степлз эти удивительные новости принесла миссис Андерхилл, которая навещала перед этим дом приходского священника, где вдоволь поболтала с миссис Чартли. Миссис Ведмор из Брум Холла и миссис Хоневик, которая служила в доме священника, были старыми приятельницами, поэтому экономка не замедлила, захлебываясь от восторга, рассказать своей подружке во всех деталях о своем походе за покупками в Лидс, который можно было смело назвать настоящей оргией денежных трат!
– Что говорить о полотняных тканях и фарфоре, если он даже пожелал нанять в Брум Холл строителей, чтобы они посмотрели, что можно сделать с крышей, и проверили каждую балочку во всем доме! Словом, по всему видно, что он думает остаться, не правда ли, дорогая? – сказала миссис Андерхилл, пересказывая сведения, почерпнутые в разговоре с миссис Чартли.
Мисс Трент согласилась с этим выводом.
– Да, но с другой стороны, – решила поспорить миссис Андерхилл, – он сказал Ведморам, что не собирается принимать гостей, поэтому не станет нанимать расторопных лакеев. Он, конечно, одинокий человек, но… Как вы думаете, может, он будет приглашать к себе своих друзей?
Мисс Трент как-то не задумывалась над этим и поэтому была не готова к такому вопросу. Ей оставалось только согласно кивнуть и на этот раз.
– Да, – кивнула в ответ миссис Андерхилл. Ее лицо затуманилось. – Но есть одно обстоятельство, которое мне совсем не нравится, мисс Трент! Совсем не нравится! С ним приехал лорд!
– В самом деле? – спросила мисс Трент. При этом выражение ее лица даже не дрогнуло. – Какой… В смысле, как фамилия этого лорда?
– Не могу вам сказать, дорогая. Миссис Хоневик не запомнила его имени и поэтому не назвала его своей хозяйке, когда рассказывала ей о своем разговоре с миссис Ведмор. Известно только, что это кузен сэра Уолдо и к тому же очень симпатичный юноша. Да! Представляю, что сейчас творится с супругой сквайра! Ведь вы знаете, милочка, она считает себя образцом знатной дамы! И вот вам пожалуйста! В наших местах впервые объявился настоящий молодой и красивый лорд! Нет, я не скажу, что мне нет никакого дела до модной компании. Когда господин Андерхилл был жив, мы год от года только увеличивали расходы на гостей. Я уж не говорю о том, что мы посещали «Ассамблеи» в Хэрроугейте и Йоркские скачки. И я уверена, что вполне смогу организовать вечер не только для одного лорда, но для целого десятка! Кроме того, моя дорогая, несмотря на весь тот вид, который она на себя напускает, миссис Миклби никогда не сможет устроить для этого лорда такой ужин, который устроила бы я, можете не сомневаться! Да, и это, кстати, наводит меня еще на одну мысль! Она разослала уже свои пригласительные открытки и, представьте себе, не зовет к себе Теофанию! Она сказала миссис Чартли, что, по ее мнению, я, видите ли, не хотела бы, чтобы она приглашала Теофанию на светский вечер. Видите ли, я считаю, что она еще недостаточно взрослая для этого. Ну, если она и вправду так думает, то надо будет как-нибудь хоть раз показать ей Теофанию во время ее очередного буйства! А дело-то все в том, что она просто не хочет, чтобы Теофания своим видом затмила ее собственных дочерей. И, надо признаться, ее можно понять: на фоне нашей Фанни ее две простенькие невесточки станут просто незаметны.
Было очевидно, что она разрывается между надеждой сохранить богатую наследницу для своего сына и сильным желанием досадить жене сквайра. Миссис Андерхилл не отличалась тонким умом, но ее сообразительности вполне хватало, чтобы понять, что изящество манер миссис Миклби – это выражение не любезности, а снисходительности. Миссис Миклби действительно выигрывала происхождением перед миссис Андерхилл и с этим последняя, – как она призналась мисс Трент в минуту откровения, – не собирается мириться. Но пусть так! Несмотря на то, что у миссис Миклби ходит в родственниках много светских людей и она является женой сквайра, Степлз больше ее Мейнора. Пусть у миссис Андерхилл не такое блестящее происхождение, но она по крайней мере сумеет приготовить шикарный обед для себя и гостей, а не заказывать для этого никому не известную кухарку!