Она встретилась глазами с Уолдо и увидела, что он читает ее мысли. Он улыбнулся и проговорил:
– Я знаю, мэм… Можете не беспокоиться, я позабочусь о нем.
Больше всего ее раздражало в нем то, что он отлично догадывался об одной вещи, о которой она, однако, ни разу ему не говорила и не намекала. Речь шла о ее стремлении видеть Джулиана на вершине социального успеха, чего он, по ее мнению, вполне заслуживал и своим происхождением, и внешностью, и состоянием.
Подумав об этом сейчас, она ответила несколько резковато:
– Он уже взрослый, самостоятельный юноша и, я думаю, вполне сможет позаботиться о себе сам. У тебя странное представление обо мне, дорогой Уолдо, если ты полагаешь, что по каждому поводу Джулиан обязан спрашивать у меня разрешения.
Улыбка коснулась его губ, и он сказал:
– Ты ошибаешься, тетушка. У меня о тебе одно-единственное представление, которое заключается в том, что ты на редкость здравомыслящая женщина.
Внимание Джулиана во время этого коротенького диалога было отвлечено вопросом, заданным ему господином Уингхэмом. Повернувшись затем к Уолдо, он весело спросил:
– Секретничаешь с матушкой? Когда ты собираешься в Йоркшир?
– Пока я еще не определил конкретную дату, но, думаю, что где-нибудь на следующей неделе. Понятно, что я отправлюсь почтовым дилижансом.
Выражение разочарования на лице Джулиана было настолько комичным, что от улыбки не удержалась даже его мать, которая вообще-то была сейчас не в состоянии улыбаться. Он порывисто воскликнул:
– О, нет! Только не это! Неужели ты позволишь запереть себя в душном фаэтоне?! Я не верю своим ушам! Или… Ты что, разыгрываешь меня, что ли? Да? Знаешь, кто ты после этого, Уолдо?!.. Знаешь?!..
– Негодяй, – широко улыбнувшись, проговорил Уолдо. Джулиан, весело подмигнув, кивнул.
– И вдобавок еще плут-неудачник! Так что, Уолдо? Душный почтовый фаэтон или все-таки парный двухколесный экипаж?
– Не знаю, как мы доедем на спортивном экипаже… Ведь у меня не припасено лошадей вдоль всей Большой Северной дороги, – возразил Уолдо.
Но Джулиана дважды обхитрить было трудно. Он тут же сказал, что если уж его кузен такой скряга, что жалеет расходов на то, чтобы послать несколько лошадей вперед, они смогут нанять рабочих лошадок или будут ехать с остановками, чтобы на всю дорогу хватило одной упряжки.
– Мне нравится молодой Линдет, – сказал Джордж, когда они вдвоем с кузеном покинули салон леди Линдет и неспешно направились в сторону Бонд Стрит. – Неплохой парень, без гнильцы по крайней мере. Что же до Лоуренса, то тут… Клянусь честью, Уолдо, не пойму, почему ты с ним так цацкаешься? Я раньше склонен был думать о нем как несдержанном на язык, но не больше. Но после того, что он нам всем устроил сегодня… Клянусь, никогда еще не видел подобного дурака! К тому же упрямого и уверенного в своей правоте! Нет ничего хуже дурака, уверенного в своей правоте. Это ж надо! Ведь он должен, по идее, на руках тебя носить, пылинки с тебя сдувать, а он что делает? Где бы он сейчас был, если б ты бросил его на произвол судьбы? Я уверен, что он один стоил тебе целого состояния. Я не простачок и умею считать. Не могу понять, как ты не сорвался и не сказал ему, что он обязан тебе всем, что имел и имеет в жизни, что каждая монета, которая лежит у него в кармане – твоя монета?!
– Поймешь, – спокойно ответил Уолдо. – Я не сорвался хотя бы потому, что все, что я, на твой взгляд, должен был сказать ему, уже сказано.
Джорджа эта фраза так изумила, что он даже остановился.
– Сказано? Уолдо, ты что, шутишь?
– Возможно. Но, судя по той сцене, которую он перед нами сегодня разыграл, он все понимает. Так что у меня не было нужды срываться. Джордж, что с тобой? Тебя как будто мешком по голове ударили. Вернись на землю!
Господин Уингхэм сдвинулся с места, зашагал вновь рядом со своим высоким кузеном и вновь горячо заговорил:
– Если он это, наконец, понял, я рад! Я никогда еще не был так рад в своей жизни! Пусть четко уяснит себе свое место в этой жизни. Честно говоря, меня больше бы устроило, если бы тратил деньги на банду бродячих мальчишек, чем на этого… Будь я проклят, если так не думаю!
– О, Джордж, что ты! – возразил сэр Уолдо. – Нельзя же так…
– Нет, можно! Можно! – порывисто отозвался Джордж, рубанув рукой воздух. – Только подумать, что он тебе сегодня устроил! Он по гроб жизни должен был благодарить тебя.
– Он мне ничем не обязан.
– Что?! – вскричал Джордж и вновь выразил намерение застыть на месте.
Кузен схватил его за руку и не дал остановиться.
– Джордж, так мы и до ночи не уйдем отсюда! – строго проговорил сэр Уолдо. – Я плохо поступаю с Лоури. Очень плохо. И если ты этого не знаешь, то с меня хватит того, что об этом знаю я.
– Нет, я не знаю! – громогласно объявил Джордж. – Начиная с того дня, когда он появился в Хэрроугейте, ты просто осыпаешь его деньгами! Даже для Джулиана ты этого никогда не делал!
– О, что касается Джулиана, то ему я гинею если даю, то под расписку! Особенно когда он был школьником! – со смехом воскликнул Уолдо.
– Так я и знал! Ты, конечно, можешь считать, что ему и своих хватает, но…
– Нет, ни о чем подобном я и не думал. Просто мне не следует быть его опекуном ни при каких обстоятельствах. К тому времени, когда он приехал в Хэрроугейт, я уже был совсем не тот, каким был во время детства Лоури. – Он сделал паузу, чуть нахмурился, потом резко проговорил: – Знаешь, Джордж, когда у меня умер отец, я был еще слишком молод для того, чтобы становиться наследником.
– Во всяком случае, признаюсь, мы все придерживались именно такого мнения. Думали, что ты покидаешь все отцовские денежки в реку, как плоские камни, чтобы посмотреть, сколько будет отскоков. Но ты этого не сделал и…
– Да, я этого не сделал. Вместо этого я стал портить Лоури.
– Да ладно тебе, Уолдо… – запротестовал Джордж и прибавил после минутного раздумья: – Ты хочешь сказать, что внушил ему мысль о том, что он всегда может положиться на тебя? Да, если в этом смысле… я с тобой, пожалуй, соглашусь. Но вот зачем ты это сделал, не пойму? Насколько мне известно, ты всегда недолюбливал его, не так ли, а?