На Московском Всероссийском поморском соборе в 1909 году совет авторитетных старцев-наставников постановил:
«Наших отцов духовных не следует считать простецами, так как и они получают, по избрании приходом, и по благословению другого духовного отца, преемственно передаваемую благодать Святаго Духа на управление церковью».
В некоторых поморских общинах староверы уже титулуют своих наставников священниками. Вслед за поморцами, пошли и другие беспоповские согласия, породившие особый класс наставников с правами на священнодействия. Не отстают и часовенные, у которых в сознании и прежде витал священно-иерархический дух, выродившийся со временем в форму самодеятельного духовенства.
Начиная с XIX века, Пермская Духовная Консистория ежегодно вела статистический учёт по состоянию раскола в губернии, из которого видно, что в середине того же века на территории Верх-Нейвинского завода проживало 99 приверженцев поморского толка.
На протяжении долгого времени все свои религиозные обряды старообрядцы-поморцы отправляли в частных домах, либо ходили в соседнюю деревню Таватуй, которая ранее была уральским центром поморцев и служила местом паломничества к «святым могилам» старцев Гавриила и Панкратия.
С 1858 года таватуйская деревня вошла в состав Верх-Нейвинской волости и прихода, поэтому жителей завода учитывали вместе с соседними деревнями Тарасково, Пальниково и Таватуй.
Из отчётных документов Екатеринбургской Духовной Консистории за 1900 год известно, что Таватуйская поморская часовня действовала с давних времён, а наставником тогда при ней был известный и уважаемый в среде местных староверов Варсанофий Макарович Макаров, происходивший из Тюменских мещан.
Позднее верхнейвинские жители, исповедующие поморскую традицию, каким-то образом получили разрешение от Губернского начальства на строительство своей собственной часовни. В 1884-86 годах на земельном участке в районе современной улицы Просвещения (до 1917 года улица так и называлась “Часовенная”) ревнители старой веры за свой счёт возвели деревянную часовню в честь и память святителя Христова Николы.
По архитектуре молитвенное здание больше походило на классический храм, так как, вопреки традиции возведения часовен, верхнейвинская моленная была с колокольней. Устроители часовни даже пытались установить на звоннице колокол и по этому поводу писали ходатайство в Екатеринбургскую Духовную Консисторию. Но Екатеринбургским Духовным Правлением все их попытки пресекались, «потому, что компаны суть колокола есть принадлежность православной церкви, а не часовни раскольников». По прошествии времени, вскоре после царского Манифеста о веротерпимости, провозглашённого 17 октября 1905 года, старообрядческой общине всё же удалось установить на звоннице небольшой колокол весом 3 пуда и 35 фунтов.
Рядом с вновь построенной часовней ранее находилось старообрядческое кладбище, на котором совершали захоронения именитых и уважаемых жителей из числа старообрядцев. Были на том погосте могилы почитаемых старцев-наставников и чернецов. Места их погребения украшали почти не обработанные каменные плиты и стелы, на которых были высечены строгие аскетические эпитафии, состоящие из молитвенных текстов и имён. Ранее местные жители рассказывали, что около часовни стоял небольшой домик, наподобие усыпальницы, внутри которого были могилы особо почитаемых старцев, украшенные каменными и чугунными плитами. Позднее всё старообрядческое кладбище разорили.
Одним из первых наставников был старец Гавриил Тарасович Журавлёв, головщиком-чтецом – Даниил Семёнович Колегов, позднее перешедший в официальное православие и принявший сан священника. Будучи уже верным чадом православной церкви, он напишет свои воспоминания о жизни в старообрядчестве. Среди разных наименований населённых пунктов, в которых он побывал, а позднее описал, упоминается Верх-Нейвинский завод. У читателя есть уникальная возможность через эти записи очевидца тех событий погрузиться в прошлое местных старообрядцев:
«Прожил я (Даниил Колегов – прим. Автора) в Каслях три года и не захотел служить в скучливой молельне, выехал в 1889 году в Верх-Нейвинский завод, где поступил в часовню в служители. Вот тут-то и встретил я страшное самочиние.
В то время был старостой М. С. Б. неграмотный. Он был и главный распорядитель в часовне. Если надо поставить свечу иконе Воскресения Христова, он ставит к иконе Седми Отроков и прочее. Однажды пришёл он в часовню накануне Благовещения, (Благовещение было в субботу на пятой неделе поста, а Пасха Христова была 9 апреля) и распорядился, чтобы свечи местныя были все выставлены к празднику. Пасху, сказал он, помолимся и с огарками, Благовещение больше Пасхи. При этом рассказал сказочную историю. Однажды, говорил он, Благовещение было в Пасху, старики молились Пасхе, служба уже кончилась, а всё не светает. Но как стали молится Благовещению, то рассвело и сделалось дальше полдней.