Это смотрела женщина, любящая людей, болеющая за них и желающая всем добра.
Борис прикрыл плитку другой ладонью и зажмурился. Потом раскрыл глаза и медленно отвел руку от куска древней штукатурки. Женский глаз смотрел на него все с той же скорбящей любовью. Борис снова, не дотрагиваясь до краски, накрыл его рукой и сказал Оле:
— Ты-ы.
— Что? — спросила она.
— Ты пришла.
Он протянул к ней обе руки, не снимая верхнюю со штукатурки. Добавил:
— Ко мне пришла, — и показал, наконец, находку.
Оля ойкнула с испуганным восторгом.
Отложив скальпели, женщины повскакали со скамеек и с минуту молча рассматривали первый многообещающий фрагмент росписи.
— Ну, Борис, — сказала одна из них, — быть тебе реставратором! Нам мало знать и уметь. Еще везенье нужно, счастливый случай, а ты, как видно, дружен с ним! Такое чудо тебе досталось! Лица и особенно глаза, как правило, редко остаются нетронутыми.
Когда Борис на вытянутой ладони понес плитку к тому месту, где была фанера с другими находками, Оля пошла рядом, чтобы поддержать, если он споткнется. Но имея в руке такую ценность, он вышагивал с кошачьей ловкостью.
И снова заработали скальпели. Женщины обменивались какими-то чисто профессиональными замечаниями по поводу найденного фрагмента, а Борис и Оля молча брали кусочки штукатурки, надеясь всякий раз на новую удачу. Они обследовали и отложили в кучу ненужных отбросов по пять или шесть небольших плиток, и только тогда Оля вспомнила о суде.
Был шестой час, и Борис недовольно хмыкнул. Он не любил опаздывать или отказываться от намеченного даже ради любимого дела.
— А без нас не обойдутся? — спросила Оля.
— Надо. Там Семен.
— Носитесь с ним, а мне он совсем не нравится! — сказала Оля. — Из-за него тебя побили!
— Надо, — повторил Борис.
Они добрались до суда, когда заседание уже кончилось. Ребята толпились у здания. Из взрослых здесь были Никита Савельевич в парадном костюме со звездочкой, Ирина Георгиевна и Зоя. Ждали чего-то. Судя по веселым оживленным лицам и голосам, все были довольны приговором.
Вышел Семен — осунувшийся, бледный, но счастливый. Покосился на стоявшую у тротуара машину с решетками на подслеповатых оконцах. Его окружили, и никогда еще не доставалось ему столько дружеских улыбок, шлепков и тумаков.
— Оправдали? — удивленно спросила Оля у Олега.
— Нет, но учли смягчающие вину обстоятельства, о которых я говорил все время! — важно, как адвокат после удачной защиты, произнес Олег. — Срок дали, но условно… Никита Савельевич — просто молодец! И Ирина Георгиевна отлично выступила. Про Зою не говорю — ее слово, как потерпевшей, было решающим… Ну и я, как комсогрупорг, сказал свое мнение. Неважно, что Семен не комсомолец, — меня слушали внимательно.
Толпа вдруг задвигалась и раскололась надвое, освободив проход от дверей суда до машины.
Показался милиционер. За ним с заложенными за спину руками вышли гуськом пять парней. Сороконог, прихрамывая, замыкал свою «компаху». Второй милиционер шел сзади всех.
Увидев Семена, Сороконог остановился, но милиционер был начеку и скомандовал:
— Вперед!
Забираясь в зарешеченную машину, Сороконог все-таки успел оглянуться на Семена и погрозил ему кулаком.
— Брысь! — крикнул Борис, и все ребята громко и облегченно захохотали.
Перед Новым годом
В декабре двор училища превратился в большую строительную площадку. После занятий и обеда там работали уже все три бригады — строили котельную, приспосабливали под бассейн бывший склад. А Петькина бригада продолжала укладку и монтаж подземных труб. По первоначальному графику они должны были закончить свою работу к середине января, но Петька предложил сократить сроки и завершить монтаж к Новому году. Прежде чем вынести такое предложение на обсуждение, бригады, он несколько вечеров подсчитывал что-то, показывал свои расчеты Никите Савельевичу и другим мастерам. Срок оказался вполне обоснованным, реальным, и ребята приняли его без возражений. Они все больше убеждались в деловитой расчетливости своего бригадира и верили, что он напрасной шумихи не поднимет и не назначит срок, к которому если и можно успеть, то только за счет качества или сверхурочных работ. Увеличить нагрузку на ребят — не позволила бы администрация училища, а за качеством Петька и сам следил строже всех.