А потом, сидя на соседних сучьях, начали мы Мурзика верёвками к зонту привязывать.
Он, конечно, мяукал, вырывался, но мы ему говорили:
– Решил стать парашютистом, терпи!
Возились мы, возились. Всё казалось нам, что зонтик не очень надёжно привязан, и в полёте оторваться может.
И вдруг, чувствую я: руки у меня в чём-то липком и вонючем. Оказалось, что это наш герой описался.
И тогда мы решили, что пора бы ему уже, наконец, совершить свой прыжок с парашютом.
– На старт, внимание, марш! – скомандовали мы, и отпустили зонтик.
Юный парашютист полетел вниз, а мы нагнулись, чтобы проследить за полётом. Видимо, Вика нагнулась чуть больше, чем было возможно…
Сук под ней, не выдержав, треснул, и моя подруга полетела вслед за Мурзиком. Слава Богу, она осталась жива и здорова.
С Мурзиком тоже ничего не случилось. Каким-то чудом он успел отползти из ямы, волоча за собою парашют. Всё-таки он оказался настоящим героем!
Седьмой козлёнок
На третье лето мама решила, что дедушке пора бы от нас отдохнуть, и отправила меня в лагерь на Крымское побережье. Она хотела, чтобы дочка подышала свежим морским воздухом, поправилась, загорела и поплавала. Но вышло так, что моря в тот год я так и не увидела…
Сначала в лагере детям было положено пройти акклиматизацию, то есть привыкнуть к новому, более жаркому, климату. Поэтому воспитатели занимались с нами в беседке или в здании. Мы рисовали, лепили, делали разные аппликации.
Эти занятия казались мне какими-то скучными. Поэтому, в отличие от других девочек, я не слишком старалась. А больше сидела просто так и мечтала о чём-то своём. Воображала себя несчастной принцессой, которую учат скучные преподаватели. А принцессе хотелось переплыть море, полазить по пальмам, взобраться в горы…
И вот одна из воспитательниц пришла проверить результаты наших трудов. Как она восхищалась рисунками!
– Молодец, Юленька! Какая красивая кукла! Умница, Катенька! Какой красивый сказочный лес! Молодец, Анечка!
Про моего жёлтого кривого колобка воспитательница не сказала ничего! Она, кажется, его даже не заметила. Анечка-молодец, Юленька – молодец, Катенька – молодец… а я?! А я не молодец?
Для девочки, привыкшей быть в центре внимания, это был удар! Я так расстроилась, что решила спрятаться. Пусть чуть-чуть поищут. Может, одумаются, тогда.
В соседней маленькой комнате стояла печка буржуйка. А напротив печки была ниша, наполовину задёрнутая шторкой.
– Что там, интересно? – подумала я.
Заглянув за шторку, я обнаружила швабры, веники и ведро, прикрытое тряпкой.
Недолго думая, я скинула тряпку, перевернула ведро и уселась на него верхом.
Так здорово! Все там, а я тут. И никто меня не видит! Вот, пусть теперь поскучают и немножко поищут!
Меня хватились как-то сразу. Даже неинтересно. И голосить стали как-то не очень игриво, а по-серьёзному, я даже испугалась…
– Где Вера? – встревожено спросила воспитательница у девочек. Но те не заметили, как я пропала.
– Вера, Веруня! – стала громко звать меня воспитательница. На её голос прибежали другие воспитатели и работники лагеря.
– У нас пропала девочка! – сообщали все по очереди друг другу, суетились, бегали, искали меня во дворе и в здании. Скоро весь лагерь «стоял на ушах».
Я, конечно, внимание любила. Но тут сильно струсила. Даже досадно стало. Чего переполошились так? Не могли просто спокойно в прятки поиграть? Как мне теперь им на глаза попасться? В общем, я решила из своего укрытия не выходить. Опасно как-то.
А потом прибежал директор. Звали его Пётр Ильич. Это был полный, могучий мужчина. Очень строгий и серьёзный. Ходил Пётр Ильич всегда в военной форме: во френче и тёмно-синих брюках-галифе с малиновым кантом.
Вот тут я совсем перепугалась. А что если он меня найдёт? Накинется на меня, отругает, накажет! Ой…