Когда король вошел, слуги поспешили отодвинуть для него стул. Эджилл стал от монарха по правую сторону, образуя незримую прямую линию с личным охранником Святого. Меж ними также начался зрительный бой.
— Приветствую Его Величество…
«… солнце Этразии», — мысленно передразнил говорившего Лойд.
Особенностью Кристиана Фонберга было то, что он всюду ходил в непроницаемой маске из качественной слоновьей кости. Белые волосы в хвосте были аккуратно уложены, а церковное одеяние вышито золотыми узорами. Идеальный образ для того, кто не хотел бы обличить свое вовсе не святое нутро. Порой король ловил себя на мысли, что завидует Кристиану. Прятать эмоции за настоящей маской казалось ему гораздо удобнее, чем делать ее из своего лица. Все же, столь сложное искусство осваивалось годами.
— Приветствую главу Церкви.
На миг после обмена любезностями воцарилось молчание. Дегустаторы пробовали блюда, слуги разливали чай, а Лойд старался не смотреть на своего гостя. Но тот сам, как только посторонние вышли, завел разговор:
— Полагаю, вы слышали о недавнем чудовищном происшествии в поместье маркиза Орнелла.
От характерного прилагательного королю стало смешно. Но вместо смеха или язвительности он лишь мрачно кивнул, подтверждая:
— Слышал. Маркиз уже вызван для допроса через два дня, — темные глаза, как метко выпущенные стрелы, пронзили Святого тяжелым взглядом. — Так же мне известно, что Церковь устроила публичную казнь на площади минувшим утром.
Монарх вложил в свои слова так много, что только глухой бы не услышал сквозящих в них силы и власти. Святого, тем не менее, это совершенно не смутило. Он наколол на вилку кусочек мяса и приподнял маску. У мужчины уже был ответ на прозвучавшее обвинение, просто он хотел поиграть на нервах собеседника. Лойд знал это не понаслышке — каждую встречу абсурдные методы гостя оставались неизменны.
Еще пару лет назад король выходил из себя, но со временем научился хладнокровию. Напускному или настоящему — неважно. Главное, что его мимика не выдавала истинных эмоций. Только голос своей грубостью порой ломал этот непоколебимый образ. Когда человек ничего для него не значил, это давалось легче.
— Полагаю, вы осведомлены и в том, что я, как посланник Всевышнего, не мог оставить рабу божию. Та ведьма сбилась с пути и ступила босой на еловые ветви. Вам наверняка известно, какие это мучения.
— Полагаю, — не удержался от колкости Лойд. — У нас разные представления о спасении. Тем не менее, вы не имели за собой права судить кого-то без вмешательства дворца.
— Так ли важны земные права, когда речь идет о духовном? Побойтесь Бога, о каком суде вы толкуете?
Эджилл после сказанного задышал тяжелее. Король понял это по шевелению своих волос на затылке — рыцарь разделял чувства своего господина. Лойд сцепил перед собой пальцы и чуть подался вперед. Его длинные иссиня-черные локоны, не стесненные атласной лентой, покачнулись, падая на плечи и грудь. Монарха и Святого часто сравнивали. Один — подобно дню, светлый и чистый, второй — кромешная ночь, темный и опасный. Они были обратной стороной друг друга.
— Непременно прочтите молитву перед сном, не гневите Господа беспочвенными обвинениями избранного раба Его, — продолжил Кристиан. — И позвольте мне забрать под крыло Церкви всех избранных силой. Как видите, до сих пор у меня отлично получалось справляться с боевыми ведьмами, и указ для бытовых ведьм избавит вас от лишних хлопот и моего присутствия здесь каждую неделю. Я смогу оберегать их согласно земным правилам, которым вы столь скрупулезно следуете.
Король ощутил, как внутри него поднимается буря. Раньше Святой изъяснялся намеками, а теперь выдвигал свои требования прямо. Казалось, от его скромности, присущей служителям Бога, постепенно ничего не оставалось. И Лойд был уверен, сейчас за непроницаемой маской скрывалась наглая ухмылка.
Как же было удобно выдавать личные мотивы за волю Всевышнего. Впрочем, на короля эти речи никогда не оказывали нужного эффекта. Судьба и без того сурово наказала некогда маленького ребенка, вынудив его выживать в собственном доме. Повесила на него крест, лишив любви и доверия. Так мог ли кто-то свыше показать ему что-то пострашнее земного ада?
— Я не собираюсь передавать вам права на бытовых ведьм.
— Вы не имеете права проводить обыски у посягнувших на верность Церкви дворян без наличия доказательств, — миролюбиво произнес Кристиан. — Но они не смогут отказать несущему волю Всевышнего. Не кажется ли вам, что передача прав позволит нам обезопасить бытовых ведьм? Разве не это ваша главная цель?
Монарх едва удержался от того, чтобы на миг не сомкнуть веки. Он часто так делал, чтобы собраться с мыслями. В его голове крутились лишь хлесткие, неприемлемые фразы. Желание выставить вон и Кристиана, и его охранника на миг стало таким сильным, что Лойду пришлось сделать над собой усилие и сдержаться.
— Бытовые часто погибают от рук аристократии, а вы приезжаете для расследования лишь после допроса, когда вся кровь мучеников смыта проточной водой.
— Думаю, мне стоит пересмотреть нынешние законы, раз вы так настаиваете.
— Вы не сможете сделать этого без одобрения Церкви и представителей герцогства, — парировал Кристиан. — Ваша власть в данном вопросе ограничена.
Лойд скрипнул зубами. Испокон веков в Этразии власть монарха была абсолютной, но сто лет назад все изменилось, когда далекий предшественник нынешнего короля разделил власть между дворцом и Церковью. Это вызвало негодование со стороны дворян, и тогда они потребовали передачу некоторых прав им. С тех пор два великих герцогских рода встали во главе дворянского совета.
Вернуть былое означало устроить войну внутри королевства. Лойд этого не хотел.
— Независимо от того, что еще вы скажете, я не дам согласия, — холодно ответил король. — Так же вам не дадут согласия и дворяне, дома которых вы, действительно, можете и часто бесцеремонно посещаете.
Кристиан сдержанно рассмеялся:
— Ясно, значит, вы пока не готовы понять моих благих намерений. Я помолюсь, чтобы Господь послал вам озарение.
— О, вы уже продемонстрировали свое милосердие, заживо сжигая ведьму, которую рыцарям едва удалось спасти. Ее душа повредилась, и теперь она не может оправдаться. Прошу, не утруждайте себя беседой с Богом, ибо я глух к его просьбам.
«Как и он когда-то к моим».
— Я предоставил вам отчет по этому делу, так есть ли нужда тратить свое драгоценное время на бессмысленные допросы друга?
Монарх едва подавил тяжелый вздох. В который раз за неприятную беседу ему хотелось едко усмехнуться. Когда-то он услышал одну интересную фразу от своей племянницы, что передала ее из уст крестьянина в уста короля — держи врагов близко, а друзей еще ближе. Особенно тех, кто так дотошно и упрямо создавал иллюзию «дружбы».
— Напомню в последний раз, — твердо произнес Лойд. — Бытовые ведьмы и все, что с ними связано, не ваша забота, Святой.
Проглотив слюну, король поднялся из-за стола. Он так и не притронулся к еде. Белая тарелка с причудливыми узорами не испачкалась сочным соком мяса, а чай в кружке давно остыл за холодной беседой. Даже маленький огонек в плену сложной металлической конструкции, созданной бытовыми ведьмами для поддержания температуры жидкости, погас.
— На этом аудиенция окончена, можете насладиться едой и отправляться.
С этими словами Лойд незамедлительно покинул обеденный зал. Злость клокотала под его кожей, челюсть сводило от ненависти. Он ни раз представлял, как пронзает Кристиана мечом. Наверное, бог бы покарал его за такие мысли, окажись его руки чуть тверже воздуха. Но, к сожалению, за него бы это сделали те, кто состоял не из эфемерного облака, а из плоти и крови — убийство Святого считалось самым тяжким преступлением, за которое могли казнить даже монарха. К тому же, многочисленные боевые ведьмы — защитники королевства наравне с рыцарями — никогда бы не позволили даже прикоснуться к главе Церкви. Чего только стоил угрожающий взгляд личного рыцаря-колдуна, присутствовавшего на обеде.