За последние несколько лет Энди научился тщательно планировать акцию. Он совершенствовался с поразительной быстротой. Терпеливый, хладнокровный, он умел дожидаться идеального момента. Чтобы выдержать конкуренцию, ему пришлось стать мастером своего дела. Его главным соперником являлся костлявый хромой человечек. Гари Уиллард выполнял особые задания. Бывший актер умел убедительно преображаться в другую личность. Энди Джелло мог быть только самим собой, но этот недостаток возмещался хладнокровной жестокостью, отличавшей его с того времени, когда он служил "бойцом" у Тони Брагны.
Блондин и Милли провели в клубе полчаса. Последний бокал почти "сломал" Милли. Когда они в конце концов отправились к мужчине домой, ей не удавалось справиться со смехом. Он жил в четырехэтажном доме; Энди тщательно изучил его. Все утро он обследовал подъезды, выходы, квартиру блондина на третьем этаже, прилегающую территорию.
Он подождал на улице, пока в окнах квартиры не появился свет. Через двадцать минут люстра в гостиной погасла. Только в спальне тускло светилась лампа. Энди докурил сигарету и бросил тлеющий "бычок" в сточную канаву, возле своих начищенных черных туфель. Потом он надел черные перчатки.
Энди бесшумно поднялся по лестнице. На втором этаже громко работал телевизор. Остановившись на третьем этаже возле двери, он прислушался, затем вставил отмычку в замочную скважину и открыл дверь. Шагнув в прихожую, замер. Дверь спальни была закрыта, внизу неярко светилась щель. Быстро сделав четыре шага вперед, он взялся за ручку двери и слегка приоткрыл её.
Обнаженная Милли сидела на кровати; блондин целовал её грудь и одновременно ласкал клитор. У женщины был очень красивый бюст со следами от купальника. Распущенные каштановые волосы падали на плечи.
Наконец мужчина слегка толкнул Милли, и она вытянулась на кровати. Он продолжал работать рукой, пока она не расслабилась полностью.
- О, пожалуйста, - сказала Милли.
Она тяжело дышала, ноги её были раздвинуты; блондин лег на женщину. Она что-то говорила, но Энди не мог разобрать слова. Его дыхание тоже стало тяжелым.
Стоя у двери, Энди услышал шепот мужчины:
- Тебе понравится, детка. Тебе понравится!
Они начали неистово двигаться под скрип железной кровати, шуршание простыней, шлепанье соприкасающихся тел. Затем из горла женщины вырвался неистовый крик. На груди Энди выступила испарина, губы стали солеными.
Все кончилось; женщина всхлипывала, её рука лежала на груди блондина. Через минуту она успокоилась и повернулась, чтобы поцеловать его. Он оттолкнул Милли.
- Не стоит благодарности, - сказал он.
Смущенная женщина быстро встала с кровати, подняла с пола брошенное белье, поспешила в ванную и закрыла за собой дверь.
Блондин сел на край кровати спиной к двери и потянулся. Энди вошел в комнату и аккуратно накинул удавку на шею мужчины. Блондин откинулся назад, его волосатые ноги поднялись вверх. Энди натянул удавку сильнее. Блондин ловил ртом воздух.
- Деньги... в моем... кошельке.
Дверь ванной была закрыта; оттуда доносился только шум воды.
Удерживая удавку одной рукой, Энди достал второй рукой пистолет. Грохот заполнил маленькую комнату. Глаза блондина закатились, он повалился вперед и умер прежде чем упал на пол. Сквозь шум льющейся воды из ванной донесся голос:
- Эй, что там случилось?
Обнаженная Милли с полотенцем в руке приоткрыла дверь ванной.
Первая пуля попала ей в спину, пробила грудную клетку и вышла через полную грудь. Милли отбросило назад в ванную. Спустя долю секунды вторая пуля попала в цель.
Женщина упала на сиденье унитаза. На белом кафеле алела кровь. По туалетному бачку сползал вниз сгусток мозгов.
Харри и Тина МакКаффри обедали у себя дома с друзьями. Гости, двое мужчин, мало походили друг на друга, но Тина чувствовала некое сходство их обликов. Подобное происходит с полицейскими или водителями автобусов, проработавшими лет двадцать.
МакКаффри принимали маленького комичного Винсе Папаньо и Фрэнка Кенни - блондина с красивой кожей и правильными чертами меланхоличного лица, на котором присутствовало выражение незаслуженной обиды.
Над их головами витал сигарный дым - почему такие мужчины всегда курят сигары? В залитой мягким светом столовой стояли серебряные вазы с небесно-голубыми цветами; на стене висели яркие полотна Джексона Поллака. Бокалы, салфетки, столовое серебро - все это говорило своим сиянием о принадлежности дома к лучшей части мира.
Несомненно, оба гостя были очарованы ею. Она умела очаровывать мужчин. Могла вскружить голову любому из них - от марокканского шейха до могущественного Генри Бланкеншипа. Однако она не любила общаться с такими людьми, изображать расположение к ним. Она болтала бодро, оживленно, радостно, и при этом в её душе росло отвращение. Ее обаяние прикрывало отчетливую личную антипатию.
Когда подали основное блюдо, она позволила себе устраниться из общей беседы. Мужчины негромко обменивались мнениями, доводами, наблюдениями, часто упоминали фамилии руководителей промышленности и государственных деятелей. Тину пугала мысль о том, что эти мужчины, сидевшие за её столом, близко знакомы с такими людьми.
Сегодня их, похоже, особенно беспокоило расследование, связанное с деньгами покойного губернатора Берри. Винсе Папаньо считал, что главного следователя, человека по фамилии Гиффорд, следует отстранить от этого дела.
- Мы уже подсунули ему козла отпущения. Что ещё ему нужно?
Винсе Папаньо. Тину никогда не интересовали мужчины ниже её ростом. Даже превосходный портной не мог скрыть того факта, что Папаньо был настоящим американским бандитом. Фрэнк Кенни хотя бы обладал приличными манерами - перед обедом она полчаса говорила с ним о театре и обнаружила, что он хорошо информирован. Но в его стальных глазах было нечто холодящее кровь. Они видели её насквозь и ясно говорили, что она - ничтожное, беспринципное, аморальное существо. Только отвернувшись от него, она снова становилась самой собой. Она возмущенно думала: разве он лучше меня? Нет, хуже. Он способен буквально на все. Эта мысль слегка взволновала Тину; она посмотрела через стол на Кенни, но он был сейчас глубоко погружен в беседу.
Прошлой ночью она занималась любовью с Харри. Наверно, поэтому ей в голову лезут порочные мысли. Харри был потрясающим мужчиной, ненасытным, горячим. А она? Она теряла голову в тот момент, когда он забирался под одеяло. Ее мягкое, податливое тело сжимало его твердый член. Ее язык проникал ему в рот, касался его зубов, языка. Безудержная страсть туманила сознание Тины, с нетерпением ждавшей момента, когда он войдет в нее, начнет двигаться. Затем из его горла вырывалось: "Больше не могу сдерживать себя..." Она отвечала: "Ну же, кончай!" О, Боже. Воспоминания согревали её за обеденным столом. Спустя столько лет эта часть их брака оставалась по-прежнему великолепной.
Она прикоснулась к утке, чтобы скрыть отсутствие аппетита; мужчины тем временем обсуждали признание некоего Джонсона.
Винсе Папаньо прервал возникшую паузу:
- Что ты думаешь о новом губернаторе, Харри?
- Я мало о нем знаю. Думаю, с ним не будет хлопот, если он не начнет проявлять чрезмерное любопытство.
Тине внезапно захотелось закурить, но она не могла взять сигарету до десерта. Нетерпеливым жестом она велела слуге очистить стол. Чтобы скрыть свое раздражение, она произнесла:
- По-моему, он очень хорош собой. Несомненно, все бабы проголосуют за него.
Заметив взгляд Харри, она тихо поправилась:
- Все женщины.
Харри хотел, чтобы на людях она держалась, как леди, а леди не употребляют слово "бабы".
Внезапно она сильно разнервничалась. В её жилах неистово пульсировала кровь. Тина взяла сигарету, и когда Фрэнк Кенни протянул зажигалку, она сунула сигарету в пламя и забыла сделать затяжку.