ВОТ, СУЧКА!!!
В тяжёлые годы Первой Русской Революции, роль личного секретаря фактически исполнял Дворцовый Комендант генерал Трепов[5] — в определённых кругах известный под прозвищем «Патронов не жалеть!»… Опять же — тайно.
Но, нет на свете ничего «тайного»! Очень скоро, это стало «секретом Полишинеля» и, мало того, что Императору пришлось давать объяснения всем — начиная от собственной матери, собственной жёнушки и заканчивая грозным Сергеем Юльевичем Витте… Так, ещё в бульварных газетах появились карикатуры — в которых Трепова называли не иначе как «Трепов Первый» — в пику Николаю Второму!
С восходом же на российском политическом «небосводе» такой «звезды» как Петр Аркадьевич Столыпин, Трепов как-то уж — очень весьма «кстати», «вовремя» скоропостижно скончался… И, больше попыток обзавестись личным секретарём, Самодержцем не предпринималось, хотя иногда — по очень большой запарке, царь доверял камердинеру Труппу ставить печати на документах.
Короче понятно: секретарь мог, так или иначе влиять на политические решения царя — а, всей этой романовской и придворной камарильи, это ужасно не нравилось!
В общем, от предыдущего обладателя этого тела, мне досталась очень скверная репутация как работодателя…
Хреново!
Ну и, чё делать будем? Как сколотить «команду» из людей, знающих — что ты их не защитишь, в случае всего?!
Встав, вдоволь походил по вагону, потом усевшись обратно и, почесав раззудевшийся подбородок под уё…бичной бородкой Реципиента (надеюсь, не блох от какой-нибудь безвинно подстреленной им собачки, Царь нахватался), я молвил как можно рассудительнее:
— Учитывайте два обстоятельства, господин без пяти минут генерал. Первое: мы не в Царском Селе — на дворцовом паркете а, наоборот — в Ставке, практически на фронте. Идеальные условия для кое-каких нововведений! Вы согласны?
— Согласен, — подумав, осторожно ответил тот, — в Ставке, доступ «светлейших» особ к Вам ограничен.
— Второе: каждый человек со временем меняется и, любая венценосная особа — вроде моей, тоже не исключение. Конечно, бывает всякое, но обычно любой смертный с возрастом взрослеет, умнеет, становиться мудрее… Хотя бы, просто набирается простого жизненного опыта! И, я тоже — уже не тот, каким был раньше. Вы согласны?
— Да…, — кивая, как-то очень поспешно согласился Мордвинов, — Ваше Величество очень сильно изменились… За одну ночь…
Впрочем, старательно избегая смотреть мне в глаза. Плохо… Он мне не доверяет и, мало того — боится.
— Скажите мне, господин полковник… А в лучшую или худшую сторону эти «изменения»?
— Право, не знаю даже — что и сказать, Ваше Величество…
— Говорите, что думаете!
— Очень сильно надеюсь, что в лучшую.
Он поднял голову и мне, наконец-то удалось поймать его взгляд. Как можно убедительней говорю, даже кричу:
— Так вот, господин генерал-майор: НОВЫЙ ИМПЕРАТОР СУМЕЕТ ЗАЩИТИТЬ СВОИХ ЛЮДЕЙ!!! От кого бы, то не было! Мы теперь с Вами — одна КОМАНДА!!!
Мордвинов, приподнял в изумлении брови и заинтересованно зашевелил гусарскими усиками… Пару минут помолчав:
— Какие обязанности будут у меня, как у «Генерального Секретаря»?
— Первая ваша обязанность — всё, что происходит в этом кабинете, между нами должно здесь и оставаться.
— Ваше Величество…, — обиженно протянул без пяти минут Генсек.
— Молчите и слушайте! …Вторая ваша обязанность не пытаться влиять на меня и, тем более — не «проталкивать» через меня своих протеже! Хотя порекомендовать можете — если поручитесь.
— Третья: никакой политики! Политикой буду заниматься я, а Вы — типа комп… Типа — пишущей машинки. Кстати, такова в Свите имеется? Что-то не помню, чтобы видел.
— В Канцелярии Двора имеется, Ваше Величество.
— Этого мало! Раздобудьте ещё одну где-нибудь — для Секретариата, непосредственно… Работать на ней умеете?
— Никак нет!
— Плохо… Тогда, первое моё задание: надо раздобыть пишущую машинку вместе с машинисткой.
Сразу же воображение нарисовало соответствующий привычный образ секретарши, а в голове появились похотливые до крайнего неприличия мысли — но я их усилием воли отогнал и загнал куда-то под плинтус:
5
«Трепов для меня незаменимый, своего рода секретарь. Он опытен, умен и осторожен в советах. Я ему даю читать толстые записки от Витте и затем он мне их докладывает скоро и ясно. Это, конечно, секрет для всех!», — из записки вдовствующей императрице-матери Марии Федоровне.