"Да! РайОНО - слово-то какое! ОНО добралось уже до рая!"
Так вот что значит известнейшее молитвенное выражение: "Человеческому предстательству не ввери мя..."! Никогда нельзя нас, людей, передоверять людям!
- Нет, ну странно! Ну, Бог же... должен был помочь! - всё ещё по инерции рассуждал Кирилл почти как год назад. (Хотя и понимал, что машет кулаками после драки).
- Бог его знает... - вздохнула Марина.
Да, Бог знает Бога - что ещё можно сказать.
Столько усилий - и всё впустую? Сначала Он прямо-таки явно помогал, потом... И куда же так резко свернул Его витиеватый (или, наоборот, предельно простой?) замысел? Стоя у разбитого корыта, мы в очередной раз не понимаем Его! Теперь-то путешествие уж точно завершилось во всех отношениях! Смска приземлила всех с небес на землю.
После невесёлого раздумья Марина сказала:
- Ла-адно!.. Тут уж, как говорится, "делай что должно - и будь что будет". Доделаем то, что должны. Доедем до Москвы. Покажем Саше, что собирались показать. В общем, ребята, путешествие продолжается. Что-нибудь решится за день... - потом дозвонимся. Вечер утра мудренее!
"До Бога, что ли дозвонимся!? - скептически подумал Кирилл. - Ну-ну..."
- Там ещё перед Москвой как раз будет по дороге Троице-Сергиева лавра... - напомнила Марина.
- А может, туда тоже заедем? - тут же озвучил её недосказанную мысль Ромка.
- А лавра - это что?.. где лавровые листья? - машинально спросил Саша.
- Нет, это где очень большой монастырь, - сказал Рома.
- А, ну ладно! Ну, давайте заедем в очень большой монастырь, - хмуро согласился Саша. - Мне так-то вообще типа всё равно. Лаврушка - не лаврушка, всё равно жизнь не игрушка! - скаламбурил он на ходу. - Или, наоборот, игрушка?.. мне теперь всё равно. Не-е, ладно-ладно... вы на меня не смотрите: слово красивое! - поедем!
"Да, Лавра - лавровый венок победы. Мы сегодня - совсем не победители, но... поедем", - подумал Кирилл.
И, непроизвольно вертя перед собой только что купленный билет, как-то сказал про себя, словно это был бумажный образок (странная машинно-цифровая "икона"?): "Господи, как же можно сначала так обнадёжить, а потом вот так в последний момент... Неужели Ты точно так же обманешь нас в главном: обещая усыновить всех?"
Иван Карамазов ему "билет почтительнейше возвратил", но Кириллу сегодня билет был нужен.
И они поехали на рейсовом автобусе: как им объяснили - часа четыре от Углича до Москвы... стало быть, минус один - до Сергиева Посада.
Там и сям вдоль дороги лежали деревья - будто как-то даже аккуратно, бережно опрокинутые. Вспомнилась ни к селу ни к городу "Операция Ы": как Вицын тренировался на фарфоровых кошках - вздыхал, "усыпляя" и укладывая их в рядочек.
У бури, похоже, была своя операция Ы. Но только сейчас всё это было совершенно неактуально.
Перечёркнутая надежда - больше, чем просто отсутствие надежды. В том, что она перечеркнута, сомневаться уже не приходилось. В полуденном зное тикала только беда, только тоска... "Бес полуденный" - самый страшный. Кирилл пытался про себя молиться - но это было только неслышное сотрясение воздуха непроизнесёнными словами. Ничего от них в мире не менялось. Бог молчал. Проплывали за окном роскошные пейзажи, но душа была не там, где они. Кирилл пробовал молиться Богородице: раз Она - Мать, то уж чем-нибудь да поможет... Стало чуть-чуть легче. Совсем чуть-чуть. Примерно, как если при сильной зубной боли на минуту отвлечься каким-нибудь делом...
Тоска - это параллельная жизнь. С её линии ты можешь вернуться в нормальную всего за один миг: его-то ты и ждёшь... по законам неевклидовой геометрии.
Потом неожиданно пришло на помощь имя Сергия Радонежского, и как-то от этого сразу стало ясно, что место приближается. А когда вдали показалась вдруг до боли знакомая колокольня и "прошлогодние" купола, что-то разом переключилось в восприятии действительности.
Два раза в одну и ту же реку!? Как это так!?
"Это невозможно... Нет. Это неизбежно!" - вспомнил Кирилл знаменитый диалог из "Матрицы".
Возвращаемся туда, откуда само Время нас выгнало. Возвращаемся всё те же - по-прежнему избитые: Адамы? админы? адофобы? адофилы?.. кто мы - после всех катастроф мы уже не знаем... но мы - возвращаемся.
10. "В соединение вся призва..."
Егда снизшед языки слия,
разделяше языки Вышний, егда же
огненныя языки раздаяше,
в соединение вся призва; и согласно
славим Всесвятаго Духа.
Кондак праздника
Троицы
Неужели я снова - в монастыре монастырей, в этой сказке сказок - в Лавре!? Неужели и она существует, и я существую: всё это не приснилось - ни Лавра, ни жизнь...
Может, прежде я спал, но это - точно не сон!
Лавра, ровно как год назад, всё тем же идеальным Градом Божьим вырастала из мира людей и многобашенно царила в небе. Будто никуда из неё не уезжали, ни в аварию, ни в шторм не попадали...
Троица вчера, сегодня и завтра - всё та же.
Проблемы приходят и уходят - а Лавра стоит.
И от входа в неё два параллельных мира с именами "Красиво" и "Плохо", - именно параллельно, не пересекаясь! - совместились в душе. Но тот, который "Красиво", начавшись при одном только виде Лавры, здесь стал магистральным. "Плохо" - это то, чего здесь нет... что стоит, как инобытие, за воротами.
Здесь - Троица.
Сами ворота уже настраивают всякого входящего, что сейчас за ними откроется что-то... чего нет больше нигде... Арка вытянулась, как огромная галерея - сначала под башней, потом под Иоанно-Предтеченской церковью. И вся эта галерея была расписана, словно ворота - это уже собор. Первый из множества здешних храмов, как бы переходящих друг в друга.
На сводах переплелось так много ангельских крыльев, что, казалось, вся арка из них и состоит. Как вчерашнее закатное небо над Рыбинским морем. А по стенам, как кадры фильма - сцены из жития Сергия Радонежского. Сразу понятно, к кому ты заходишь в гости; кто тебя встречает у самого входа и кто поведёт дальше. "Второй раз на приём к одному и тому же врачу..." - подумал Кирилл, ступая в приёмный покой.
Сразу же за аркой - Пресвятая Троица смотрит со стены огромного Успенского собора. Её почему-то видишь в первую очередь. А уж дальше - необъятные купола. Вся Лавра необыкновенно многоцветна, но кажется бело-сине-золотой... видимо, три самых небесных цвета накладывают отпечаток на всё остальное.
Звёзды на её куполах притягивают к себе за много километров - как светила особые. Как спустившееся и сгустившееся небо.
Здесь оно само закругляется в луковки. Они стоят в пространстве, как свернувшиеся свитки, запечатанные сургучом звёзд. В эти секунды кажется: нет ничего на свете красивее этих древнерусских "небесных капель"... потому что как же может быть на Земле что-то красивее самого Неба. Жизнь наша, бестолковая, разрозненная, "разделённая сама в себе", рано или поздно собирается воедино и уж тогда, вопреки всем правилам физики, капает в небо этими куполами.
А на них - метель с астрономическими снежинками? океан с невиданными морскими звёздами? проросшие лучистые сады наших снов? Марина как-то давно говорила, что восьмиконечные звёзды символизируют Богородицу... но здесь они были только не восьми-, а многоконечные: разноконечные в разных ярусах.
Матерь Божья, помоги... надо, чтоб у всех была мать.
Вот и вновь вошли в сад этих куполов. А ведь ехали-то в Москву... Ну, вот и приехали! Чем тебе не столица? Вот тебе кремль. Вот тебе Игумен Земли Русской вместо "национального лидера".
Иногда кажется, что с миром на его заре произошло духовное землетрясение. Тряхнуло неслабо, и всё раздвоилось в глазах человечества. Тогда, выходит, настоящая Москва - это и есть Лавра. А то, что мы называем Москвой - всего лишь смещённый на 70 километров иллюзорный двойник. Ехать в настоящую Москву - это значит, ехать в Лавру. Нам не стоит ни с чем путать свою столицу. В Троице, в отличие от "Третьего Рима" нет державности - есть святость. Державе можно только покоряться, святыню - только любить.