Пока Гвидион держал последний спешный совет с Даллбеном, остальные начали выводить лошадей из конюшни. Умная Мелингар, золотогривая белая лошадь Гвидиона, спокойно ждала своего хозяина. Конь Тарена Мелинлас, наоборот, возбужденно фыркал и нетерпеливо рыл землю копытом.
Эйлонви уже сидела на своей любимой гнедой лошадке Ллуагор. В складках плаща принцессы была запрятана самая дорогая и любимая ее вещица – золотой шар. Стоило только взять его в руки, как он начинал ярко светиться изнутри.
– Неудобный золотой обруч я оставлю здесь. Он на то лишь и годится, чтобы поддерживать волосы, зато натирает лоб чуть ли не до волдырей. Но скорее я пойду на руках, чем без своей игрушки. И с ней у нас будет свет, если понадобится. Это гораздо практичнее, чем золотой обруч на голове.
В седельную сумку она сунула и вышивку, сделанную для Тарена, сказав, что докончит ее по пути.
– Может, заодно изменю и цвет глаз Хен Вен.
Ффлеуддуру служила скакуном огромная золотисто-коричневая кошка Ллиан, которая ростом не уступала доброму коню. При виде барда она громко замяукала и принялась тереться о него так, что едва не сбила с ног.
– Спокойнее, старушка! – воскликнул бард, когда Ллиан ткнулась лобастой головой ему в шею. – Я знаю, что ты хочешь послушать мою игру на арфе. Я сыграю, но позже. Обещаю тебе.
Глеу немедленно узнал Ллиан.
– Это нечестно, – засопел он. – По праву она принадлежит мне.
– Да, – ответил Ффлеуддур, – если вспомнить, что именно ты пичкал ее теми отвратительными зельями, из-за которых она выросла. Хочешь поездить на ней? Что ж, попробуй. Но предупреждаю: память Ллиан не так коротка, как твои ножки, бывший громадина.
Ллиан и в самом деле при виде Глеу принялась бить хвостом о землю. Она нависла над толстеньким коротышкой; желтые глаза ее сверкали, усы подрагивали, уши, увенчанные кисточками, прижались к голове. Из горла ее вырвался звук, вовсе непохожий на приветственное мяуканье.
Ффлеуддур быстро сдернул с плеча арфу и стал наигрывать нежную мелодию. Ллиан отвела глаза от Глеу, рот ее растянулся в довольной улыбке, и она, блаженно сощурившись, с любовью уставилась на барда.
Бледное лицо Глеу стало совсем белым, и он бочком двинулся прочь от кошки.
– Когда я был великаном, – бормотал Глеу, – все было гораздо лучше и безопаснее.
Король Рун оседлал свою серую в яблоках лошадь. Колл тоже решил присоединиться к Гвидиону и собрался ехать на своей саврасой кобыле Лламрей, дочери Мелинласа и Ллуагор. Глеу пришлось взобраться позади Гурги на его лохматого пони, что не доставило удовольствия никому из них троих. Тарен тем временем помогал Коллу собирать в конюшне, кузнице и под навесом для инструментов необходимое им оружие.
– Маловато. Едва ли хватит на всех, – проговорил Колл. – Копья неплохо служили подпорками для бобов, – добавил старый воин. – Я уж надеялся никогда не использовать их для иных целей. Увы, единственный меч, который я могу дать Гвидиону, заржавел оттого, что я подпирал им яблоню. Что до шлемов, то, кроме моей кожаной шапки, ничего и не сыщешь. Да и в той воробьи устроили гнездо. К тому же моя собственная старая тыква, – он похлопал себя по лысой голове и лукаво подмигнул Тарену, – покрепче любого шлема. До Каер Кадарн и обратно я ее как-нибудь донесу.
Колл, видя беспокойство Тарена, старался рассеять его мрачные мысли.
– А ты, мой мальчик, – весело продолжал он, – что-то повесил нос и выглядишь как побитая морозом репа. Помню, когда-то Помощник Сторожа Свиньи весь дрожал от радости, стоило только Гвидиону поманить его за собой.
Тарен улыбнулся:
– Я бы отправился и в Аннуин, если бы Гвидион позволил. Да, ты прав, старый друг. Тому мальчишке, каким я когда-то был, это путешествие казалось бы просто смелым приключением. Теперь-то я знаю: жизнь человека стоит больше, чем слава, и даже капля пролитой крови – слишком большая плата.
Тарен посерьезнел.
– Мое сердце неспокойно, – сказал он. – В давние времена, освобождая украденную Хен Вен, ты уже побывал в Аннуине. Скажи, может ли Гвидион в одиночку войти в королевство Арауна и вернуть Дирнвин?
– Если кто и может, то лишь он, – сказал Колл, взваливая на плечи копья. Он повернулся и вышел из-под навеса. Тарен понял, что старый воин так по-настоящему и не ответил на его вопрос.