Дух опустил голову, опустошенный болью морально, от нитей не осталось и следа. Разрешаю ему говорить, а то скучновато стало. А сам принимаюсь за чтение о том, что же это за дух и кто за ним стоит.
– Я… – дрожащим голосом хрипит дух, – мне было больно. Больно, гребанный маг!
Я продолжаю расшифровку, довольно интересную информацию несет с собой этот дух и много. Что он там про боль пищит? Да крестьянским девчонкам иногда плетью попадает за сплетни и то сильнее. А у него лишь нити по душевной оболочке прошлись, считай, погладили. Тоже мне боль.
– Значит, ты теперь знаешь, какого было мне, когда ты меня сожрать пытался, – я отмахиваюсь от его слов, как от нечто несущественного, – это даже не боль. Просто ты слабак.
Дочитываю туманные письмена и весьма удивляюсь.
– Ты что… безбожник?
– Ну да, атеист. Да и некрещенный я, – недоуменно смотрит дух, – а что?
– Не верю, – я начинаю проверять все заново, не веря не столько его словам, сколько такой удаче.
– Религия – опиум для народа, – выдал что-то пафосное дух и посмотрел на меня с каким-то высокомерием. Или даже жалостью?
– Хм… – я развеиваю письмена и в упор смотрю на духа.
– Да что не так?! – вскрикивает дух.
Я молча отхожу еще попить и возвращаюсь с уже двумя «Эфирными руками».
– Эй, ты чего со мной делать собрался, старик?! Иди-ка ты на…
Я молча вонзаю пальцы прямо в грудь этого бестолкового духа и начинаю слой за слоем просматривать его воспоминания, ищу внутри печать или метку бога.
Через десять минут, устав от тишины и бесполезного мусора, который дух зовет воспоминаниями, я решаю поговорить, хотя дух сейчас ответить не сможет, пусть слушает.
– Я, как и большинство старых магов, приверженец традиционных подходов. Все эти новомодные столы, артефакты, и прочие вещички, конечно, сильно упрощают жизнь. Однако я еще не разучился работать своими мозгами и руками. Люблю работать сам, ощущая эфир, без всяких помогающих штучек. Хотя мерзко трогать твою душу руками, какой-то ты плюгавый весь, серый. Но я потерплю, и не в таком ковыряться приходилось.
Я пролистываю духа как книгу, оставляя весь сор на его страницах, а себе переписываю лишь полезные знания. Всякий бред и повседневная жизнь меня не волнует, а вот печатные издания вполне. И вот я добираюсь до фэнтези и, едва не порвав духа случайно дрогнувшими от смеха руками, начинаю просто и банально ржать.
– Ох, – смаргиваю слезы смеха, – вот откуда весь этот бред.
Смотрю, продолжая иногда совершенно не по-старчески похихикивать. Невозможно удержаться!
– Победил, хи-хи, темного бога песней! Песней известного менестреля из своего мира! Без магии! Все равно, что на ежа жопой. Хи-хи-хи! А этот? С одним мечом против армии орков? Время у него замерло, чтобы он всем головы отрезал и меч не затупился! Ха-ха-ха!
Отсмеявшись, продолжаю отсев нужных знаний.
– Аниме! Про духов! – смотрю на духа, вспоминаю его мысли на счет моего поглощения, – Пустой, изгнил тебя дери. Да уж, таких рассказов даже в трактире не услышишь.
Досматриваю воспоминания духа, касающиеся уже всякой пошлятины, добавляю:
– Разве что в столичном борделе.
Проверив его на метки богов, отпускаю и развеиваю заклинание эфирных рук.
– Ну что, интересно было? – зло спрашивает дух.
Вместо ответа я приношу табурет, все же возраст есть возраст, и сажусь перед духом.
– Я говорил, что все тебе расскажу, когда пытать буду. Пытать я тебя не стал, но расскажу что да как. Хотя я очень хочу тебе отплатить за попытку захвата моего тела, – я притворно грустно вздохнул, – однако, свои слова я держу и выполняю всегда. Так что слушай…
– Не пытал?! – заорал дух во все горло, сбив меня с мысли, – Старый козел! Ты издеваешься? Да я тебя! Тебя!
– Замолкни, – отключаю ему голос и продолжаю неспешно говорить, – Сначала я расскажу, зачем ты мне, и что я с тобой сделаю, когда наш разговор завершится. И да, я издеваюсь. Имею право.
Дух притих, я поерзал на табурете, садясь более удобно.
– Наш мир полон эфира и во всем сущем есть эфир. Ты бы назвал эфир маной, но суть не в названиях. Моя крепость, Глад, стоит у подножья гор, называемых Орлиным пиком. А за горами земли Изгнилов, искаженные земли. Там находится источник мерзости, искаженного эфира.
Чувствуя, как во рту снова наступает сухость, похмелье, будь оно не ладно, я несу к столу уже сразу кувшин.